Шесть историй о любви - [11]

Губы у нее были теплые и нежные. Ласковые губы.

Помаячив неподалеку, дядя Саша, видимо, что-то заподозрил и поняв, что им не до него, не рискнул подойти для обычной проверки оборудования. Только фары машин, привозивших с полей зерно, выхватывали из темноты лицо Алены. Она лежала с закрытыми глазами и улыбалась…

Воздух был пропитан запахом зрелой пшеницы.

– Я провожу тебя сегодня?

Она вздохнула и молча кивнула головой.

– Ты подождешь минутку меня в будке. Мне надо парням ключ от душа вернуть.

Она не возражала.

Но пока он бегал с ключом от душевой, девушка исчезла. В рабочем домике сидели Гуля с Розой. Через минуту появился Рустам.

Оказывается, атмосферу любви, что витала над деревней чувствовал не только Михаил. Рустам начал отчаянно ухаживать за Гулей, приходя провожать ее после работы. Татьяна же вместе с ее напарницей Галиной тоже пользовались заслуженной популярностью у местных парней, но дальше шуток и веселья этим парням ничего не улыбалось.

У Розы и Гули он ничего спрашивать не стал. Неподалеку крутился дядя Саша и ехидно улыбался.

– Если ты Алену ищешь, то она домой ушла,— сообщил он.

Мишенька ничего не ответил и поплелся домой.

Ночью он проснулся от какого-то шепота и скрипа двери. Не шевелясь, прислушался. Это были Рустам и Гуля.

"Чего это он ее сюда приволок?"- подумал Михаил.-"Все равно у него ни шиша с ней сейчас не получится."

Так оно и вышло, несмотря на жаркие уговоры Рустама, скромница Гуля не стала задерживаться долго. Посмотреть, где живет ее приятель, не получалось- было темно. Зажечь свет, не разбудив Михаила и Шурика, было нельзя. Да и по изменившемуся дыханию, усиленно пытавшихся показать, что они спят, парней, было ясно, что они давно уже проснулись. Добившись нескольких поцелуев от девушки, Рустам ушел провожать ее до жилища. Непонятно на что он надеялся, и можно представить, что чувствовала Гуля, оказавшись ночью в темной комнате, одна в компании трех парней. Хотя, если честно, ни Михаила, ни Шурика она не интересовала. У Мишеньки уже был шанс быть на месте Рустама, но он им пренебрег. Шурик же, в деревне романов не крутил. Он получал письма от своей городской сожительницы и довольствовался ими.

На следующий день Михаил отправился на обед пораньше, с тайной надеждой застать Алену с детьми на участке. Надежда сбылась.

– Алена Ивановна, к вам дяденька пришел,— радостно, чуть не хором, закричали трое или четверо ребятишек.

Алена смущенно заулыбалась и подошла. Они поговорили и разъяснили все недоразумения. Оказывается, пока Мишенька смывал трудовой пот и пыль, ехидный дядя Саша поинтересовался у Алены, не ждет ли она напрасно, поскольку ее жених ушел.

Алена засмущалась и, стараясь не давать больше поводов для насмешек, убежала домой. Кроме того она сказала, что ближайшие два-три дня будет копать свеклу и на ток ходить не будет. Бурлаков тяжело вздохнул и согласился ждать.

Правда, время не пропало даром: он помирился с Татьяной.

Хохлова поняла по официальному тону Михаила, что ее тогдашняя реплика ему не понравилась. Она мужественно признала свою ошибку и извинилась. Он перестал делать вид, что на нее сердит, и они снова стали разговаривать и шутить. Но, увлеченный своим романом с Аленой, Михаил в отношении Татьяны уже никаких ухаживаний не предпринимал.

Три дня тянулись утомительно долго. Только одно событие развлекло Михаила. Ребятам выплатили зарплату за август, и сварщик Петр- кореш его соседей- взял выходной и мотанулся в Троицк за водкой. К вечеру он вернулся, и когда Мишенька пришел со второй смены, то застал в комнате изрядный беспорядок: Рустам, одетый, уже спал на своей кровати, Александр пытался раздеться, ложась спать, но брюки его не слушались. На столе стояли две пустые бутылки и валялись какие-то огрызки вперемешку с окурками. Петр еще сидел за столом на Мишенькиной кровати и очень обрадовался новому собеседнику.

Он был из тех мужиков, на которых держится Россия. Из тех, кто своим тяжелым трудом создают ее, пусть и неважное, но благосостояние. Это таким мужикам можно сказать: "Надо!" И они будут пахать от темна до темна, до седьмого пота. И здесь он работал в две смены, а теперь заливал водкой обиду. За двадцать дней двухсменной работы ему заплатили только триста рублей. Михаил и Петр поговорили под храп парней, и в два часа ночи сварщик нетвердой походкой, наконец, удалился к себе.

Утром Шура и Рустам едва встали. Чувства, которые они испытывали, были… Ну, в общем, понятно какими. Когда они вышли из столовой, их немного трясло и, склонный к общечеловеческому гуманизму, Бурлаков промолвил:

– Глядя на вас и ваши страдания, начинаешь с пониманием относится к решениям партии и правительства о борьбе с пьянством и алкоголизмом. Уж больно мучительно смотреть на ваши погасшие взоры.

– Иди ты, со своими шутками,— грустно сказал Александр.

– Ну вот, а я хотел вам помочь?

Парни усилием воли сосредоточились и стали внимательней.

– Если вы заглянете под мою кровать, то, неожиданно для себя, обнаружите там полпузыря какой-то жидкости. Прозрачной на вид и с отвратительным запахом сивухи,— закончил он с улыбкой.

– Водки, что ли?— спросил Рустам.