Зенобия задумчиво сидела перед зеркалом, ожидая, пока девушки причешут ее на ночь. Она любила смотреть на себя при теплом золотом свете факелов, когда ее кожа, казалось, тоже изучала золотистый свет и черные глаза глядели так маняще-загадочно. В это время обычно входил Конан и медленно приближался к ней, любуясь волной длинных волос и пытаясь встретиться взглядом с ее отражением. Но сейчас никто не заглядывал в ее глаза, никто не подходил неслышными шагами…
Вздохнув, Зенобия встала и, велев оставить один факел, подошла к ложу. Служанки упорхнули, тихо перешептываясь, а она еще посидела на ложе, ни о чем не думая. Наконец, грустно, покачав головой, опустилась на подушки, и крепкий сон тут же сомкнул ее усталые веки.
Рыжеволосая служанка с плутовскими глазками сначала испугалась, когда услышала, чего на этот раз хочет от нее сиятельный вельможа. Она долго притворялась, что не понимает, о чем речь, потом наотрез отказалась, боясь рисковать головой. Но увесистый кошелек и кольцо с изумрудом, в конце концов, развеяли все колебания. Служанка велела настырному придворному ждать на галерее. Когда путь в опочивальню госпожи будет свободен, она даст ему знать.
Готнар, сознавая все безумие своей затеи, уже не мог отступить. То молодому человеку казалось, что Зенобия в тиши своей опочивальни думает о нем, то чудились копья стражников, протыкающие его грудь, повинуясь гневному приказу королевы…
Но вот он услышал тихое покашливание, и на галерею выглянула лукавая мордашка. Куда рыжая умудрилась спровадить стражников, было поистине загадкой, но путь оказался свободен, и Готнар, неслышно приоткрыв дверь, оказался в опочивальне королевы.
Раздвинув тяжелые занавеси, он заглянул в узкую щель. Тихо. Потрескивает и дымится ароматной смолой единственный факел. Узорный полог у изголовья ложа опущен, виднеется лишь край легкого, как пена, ночного одеяния…
С гулко бьющимся сердцем Готнар тихо подошел к ложу и прислушался к ровному дыханию спящей королевы. Он уже собрался откинуть полог, чтобы разбудить ее дерзким поцелуем, но тут узорная ткань колыхнулась, как будто за ней кто-то стоял, охраняя сон Зенобии.
Первая мысль молодого Готнара была о сопернике. Рука потянулась к кинжалу, он лихорадочно соображал, кто посмел перебежать ему дорогу. Но долго размышлять Готнару не пришлось – полог сорвался с колец и упал ему на голову, складками плотной ткани забив рот, не давая, ни вздохнуть, ни крикнуть. Молодой человек отчаянно боролся с невидимым противником, но все больше запутывался в тугих складках. Через несколько мгновений на полу лежал большой вздрагивающий кокон.
Все произошло быстро и беззвучно. Королева вздохнула и чему-то улыбнулась во сне. А тяжелый, отливающий шелком сверток поднялся в воздух и, как огромная ночная птица, вылетел в открытое окно. Несколько подвыпивших бродяг, с песнями возвращавшихся домой из харчевни, шарахнулись в сторону от чего-то огромного, со свистом и стонами пролетавшего над их головами. Немного поспорив, померещилось им это или не померещилось, они снова запели свою пьяную песню и, шатаясь, пошли дальше по улице.
А колдовской полог нес свою извивающуюся и мычащую ношу все дальше, на окраину города, к смрадным пустырям и свалкам. Над одной из канав, полной нечистот, пузырящихся и блестящих в тусклом лунном свете, сверток остановился, и ткань начала раскручиваться. Встряхнув краями, как птица встряхивает могучими крыльями, кусок ткани взмыл к небесам, а скрюченное тело с воплем полетело вниз, в канаву.
Зловонная жижа сомкнулась, но через мгновение из потревоженных нечистот поднялась облепленная грязью фигура. Цепляясь за осклизлые края канавы, скользя и снова сползая в хлюпающую жижу, человек отчаянно старался выбраться, ругаясь и всхлипывая. Он несколько раз чуть не захлебнулся, погрузившись с головой, но отчаяние и ужас перед такой гнусной смертью придали ему сил. В конце концов, несчастный выполз из канавы и долго лежал, приходя в себя, среди черепков и прочего городского мусора. Потом поднялся на ноги и, шатаясь, как пьяный после тяжелой попойки, скрылся в темноте.
Что-то неуловимо изменилось вокруг, и Конан, встрепенувшись, открыл глаза, огляделся и внимательно прислушался. Озеро по-прежнему сияло спокойным голубым светом, ручейки, стекавшие из галерей, тихо журчали, но гомона отвратительных тварей не было слышно. Что-то должно произойти: все вокруг притихло и насторожилось, даже стены, казалось, застыли в ожидании…
И вот на самой середине озера забурлила вода, к берегу побежали мелкие волны, становясь все крупнее и крупнее. Вода в центре голубой чаши уже пузырилась и клокотала, как в кипящем котле.
И вдруг все стихло. Но эта обманчивая тишина продолжалась совсем недолго. Из воды показался какой-то круглый предмет, он поднимался выше, выше, и вот над водой возникло нечто, похожее на огромный черный бутон. Толстый стебель поддерживал сомкнутые лепестки, а вода в глубине искрилась ослепительными голубыми вспышками. Вдруг бутон вздрогнул, по пещере вздохом пронесся слабый порыв ветра, и острые лучи алого света брызнули из щели начавших раскрываться лепестков.
