Шесть дней в лесах - [6]
Большой кроншнеп, поднявшись с вязкой пашни, хриплым криком возвестил болоту о приближении людей и на несколько минут задержал юных натуралистов. Мальчики смотрели, как птица, взлетев на некоторую высоту, стала наклонно опускаться, почти не взмахивая крыльями. В то же время она издавала зычный флейтовый свист, сначала отрывисто и протяжно, затем все учащая и учащая следовавшие один за другим звуки. Это был токовый полет крупного осторожного кулика, с которым друзья уже раньше имели неоднократные встречи. Оба хорошо помнили, как трудно подползать к кроншнепу, остановившемуся для отдыха во время осеннего пролета на плоских песчаных косах Волги. А здесь птица была у себя дома; они видели, что кроншнеп опустился к своей подруге, такой же крапчато - серой с длинным кривым клювом, бегавшей по недавно оттаявшей озими. Обширное моховое болото, кое - где поросшее ивняком и березкой, было покрыто водой, поэтому кроншнепы, которые на нем гнездились, еще скитались по окрестным полям. На пашне у дороги во многих местах виднелись следы этих куликов. Ребята поспешили зарисовать отпечатки лап и теперь могли поручиться, что всегда сумеют их отличить.
Кроншнеп
Вскоре зеленые ветви елей сомкнулись над путниками. В лесу было даже холоднее, чем в поле: всюду лежал снег, а оттаявшие за день проталины ночью снова замерзли. Тем не менее лес был полон жизни и ее голоса заставляли друзей часто останавливаться, чутко прислушиваясь. Солнце уже поднималось, горячими бликами зажигая вершины одиноких крупных сосен. Дрозды - дерябы, рябинники и белобровики, совсем недавно прилетевшие с юга, сидели на макушках деревьев и, топорща перышки, скорее декламировали, чем пели, свои флейтовые импровизации. Самцы - зяблики заняли каждый свой уголок леса и теперь гремели звонкими трелями навстречу восходящему солнцу. Один из них — чистенький, стройный с широкими белыми перевязочками на крыльях — распевал, прыгая по дороге, разыскивал корм и не хотел слетать при появлении мальчиков. Когда его все - таки спугнули, то на вспорхнувшую птичку, опустившуюся шагах в десяти от дороги, кинулся другой зяблик, владелец этого уголка ельника. Зяблик - хозяин и зяблик - нарушитель границ участка затеяли такую драку, что свернулись в пушистый комочек с двум растопыренными хвостами и четырьмя крылышками. В таком виде они с писком свалились на землю с ветки, где произошла первая стычка. "Что, попало!.." — смеялся Гриша, глядя, как пощипанный зяблик виновато поспешил вернуться к своему участку. Его провожала задорная песня победителя, изгнавшего пришельца оттуда, где он сам был намерен гнездиться и куда поджидал самочку (самцы - зяблики прилетают несколькими днями раньше самок).
След кроншнепа
Дятел барабанит
В пение пернатого хора вплетались шорохи, писки, призывные крики, по которым друзья узнавали своих старых знакомых, еще не встречавшихся им этой весной. Они расслышали нежные голоса первых, только что прилетевших пеночек - теньковок, голоса лесных коньков, завирушек, таившихся в хворосте, и других птиц, встречавшихся вчера.
Постепенно ельник сменился редким, сухим, горелым сосняком, на много километров тянувшимся поперек дороги. От пожара, бушевавшего в жаркое, сухое время, кора деревьев обуглилась, а высохшая хвоя осыпалась. Зеленый сосняк превратился в печальный лес из черных древесных скелетов. Бесчисленное множество жуков и личинок, питающихся лубом и древесиной больных деревьев, поселилось в увядших соснах. Потом дятлы слетелись за десятки километров к этому лесу и пировали целую зиму! Следы их работы — большие кучи щепок —- виднелись под каждым деревом, а пятна обнаженной древесины, светлевшей из - под кусков кое - где оставшейся коры, напоминали желтизну мертвого тела, проглядывающего через темные лохмотья. Желудки дятлов всегда были полны белыми жирными личинками.
В это безветренное солнечное утро, когда все пело и радовалось весне, дятлы были в числе первых. Они не умели петь и избыток энергии, сил и радости выражали по - своему. Каждый разыскивал сухой сучок, стенку дупла или расщеп обломанной вершины, освещенной солнцем. Если при постукивании клювом сучок давал резкий сухой звук, он мог служить для избранной цели. Дятел усаживался поудобнее, твердо упирался жестким хвостом в дерево. Потом многократно, с поразительной быстротой, ударял по сучку клювом и оглашал лес протяжным громким треском, известным у натуралистов под именем "барабанной трели". В это солнечное утро барабанные трели слышались со всех сторон. Одни были глухи и низки, как отдаленный стон, другие - высоки, трескучи и звонки. Сливаясь вместе, они служили источником своеобразной музыки, будили мертвый сон горелого леса и оживляли звуками весны даже это печальное царство.
Не так
Гриша захотел увидеть "барабанщика". В бинокль он хорошо рассмотрел, с какой быстротой мелькала серая тень головы пестрого дятла, издававшего трели у самой дороги. Мальчик и раньше не верил в рассказы о том, что дятел сначала раскачивает ветку, а затем приставляет к ней клюв так, что дерево барабанит об дятла, а не наоборот. Теперь он окончательно убедился в противоположном. Рисунок птицы с ее "барабаном" не замедлил появиться в альбоме. При попытке наблюдателя подойти поближе барабанщик слетел. Мелькнул ярко - красным подхвостьем, белыми заплатками на плечах и погнался за другим дятлом, пролетевшим мимо. К ним присоединился третий. Вскоре целая вереница этих пестрых шумливых созданий начала резвиться, лавируя между деревьями. Громкие трещащие крики играющей стаи были совсем не похожи на обычные голоса пестрых дятлов, а сама игра вполне могла сойти за своеобразное токованье. "Сыты, бездельники", — ласково погрозил им Гриша, стоявший под огромной горелой сосной. Но он был неправ - дятлы начали барабанить задолго до завтрака, едва успев после ночевки почистить свое оперение.
