Шерлок Холмс и страшная комната. Неизвестная рукопись доктора Ватсона - [14]

— А вот я уверен, то, что вспоминается случайно, вспоминается вовсе не случайно. Истина любит прикидываться пустячком, не стоящим внимания. Мы с доктором Ватсоном хорошо это знаем. Верно ведь, друг мой?

Я кивнул со всем усердием статиста, которому никак не дают роль с текстом.

— Что ж, если хотите, я расскажу. Было это года два назад, но все подробности сохранились в моей памяти на редкость отчетливо.

— Да, да, именно подробности и составляют соль рассказа, — отозвался Холмс, и глаза его блеснули.

— Помню, в тот вечер с самого ужина меня подташнивало, вечерний чай показался мне каким-то необычным на вкус, да к тому еще стала одолевать сонливость, с которой я безуспешно боролся часов до двенадцати. Надо сказать, я человек ночной и раньше часа ночи никак не засыпаю. Все это породило во мне догадку, что я отравился. Что по какой-то случайности в чай попал лист ядовитой травы. В голову сразу полезли все случаи смертельных отравлений чаем. Я еще пребывал в растерянности и лениво боролся со сном, как вдруг содрогнулся при мысли, что не один я мог отравиться. Преодолевая сонную одурь, я потащился в спальню Фредди. Но все было как обычно. Мальчик сладко спал, явно не испытывая никаких неприятностей. Я вернулся к себе, выпил из графина воды, поупражнялся с гантелями и наконец решил прогуляться по воздуху. Вот тут, к своему удивлению и негодованию, я и обнаружил, что дверь наша заперта снаружи. Небывалое дело! Мне часто при бессоннице случалось бродить по дому и парку, но никто никогда не запирал нашей двери. Возмущение и вместе недоумение охватили меня. Кто и зачем это сделал?! И как теперь быть? Не сразу я нашелся. Но успокоившись, сообразил, что, поскольку все наши комнаты шли анфиладой, достаточно было отпереть крайнюю анфиладную дверь, обыкновенно запертую, которая отделяет наши апартаменты от других нежилых комнат, и выйти через старую гардеробную. Единственная известная мне связка ключей лежала в ящике подзеркальника, с ее помощью я и вышел в коридор. Оказалось, что дверь наша закрыта была на алебарду, снятую с противоположной стены, где развешаны старинные доспехи и оружие. Я уже собрался было вытащить ее, но потом решил не настораживать того, кто меня закрыл. Пройдя тихо по спящему дому, я, никем не замеченный, выскользнул в парк.

Луна уже скрылась за башней, и замок теперь рисовался черным силуэтом на фоне зеленоватого неба и редких серебристых облаков. Тишина ничем не нарушалась, только в вышине тихо трепетала листва. Меня слегка лихорадило, хотя ночь была душная. Постояв немного и не отметив ничего подозрительного, я решил было идти спать, оставив разгадку до утра, когда легкий ветерок донес до меня необычный, слегка дурманящий аромат. Он показался мне смутно знакомым, и хотя в цветочных запахах я разбираюсь не хуже, чем любой другой англичанин, выросший на природе, этот запах меня озадачил… Но дальнейшее озадачило меня куда больше. Неожиданно послышалось какое-то глуховатое пение, и невесть откуда возникла странная процессия. Едва успев отступить в тень, я с недоумением наблюдал ее. Пять фигур в развевающихся черных балахонах, капюшонах, ниспадающих на лицо, с пылающими факелами в руках неслышно прошествовали передо мною. Не хватало только гроба. Но гроба не было, а без него все это походило на какой-то мистический ритуал — то ли друидов, то ли тамплиеров, а то ли и вовсе потусторонних персонажей в духе Эдгара По. В недоумении наблюдал я это жутковатое зрелище. Некоторое время фигуры маячили на фоне высокой ажурной ограды, а потом как в землю ушли. Двинувшись было следом, я наткнулся только на чугунные завитки запертой калитки. Как можно было так неслышно отпереть и запереть ее? «Воистину, такое под силу только призракам!» — пронеслось в моей смятенной голове. Но запах, тот странный запах, исходивший, казалось, от этих дымных факелов, делал все гораздо более реальным, чем мне бы хотелось. В связке ключей, которую я машинально перебирал в кармане, был один необыкновенно большой, он и открыл мне калитку, причем совершенно бесшумно. А замок-то смазан! — отметил я невольно. Единственным реальным объяснением их исчезновения у меня на глазах могло быть только то, что они прошли уже в открытую калитку, и последний ее неслышно запер, а балахоны свернули за угловую башню как раз в тот момент, когда я вынужден был приостановившись протереть глаза, заслезившиеся от дыма. Да и удивляться, что мне что-то там примерещилось, не приходилось; голова моя все еще плохо соображала. Надо сказать, открытой калитку я ни разу не видел и за оградой никогда не был. И теперь, пройдя в нее, я не мешкая двинулся по тропинке, чуть белевшей у основания замка, решив догнать странную процессию даже ценой быть обнаруженным. Я считал это если не своим долгом, то по крайней мере неотъемлемым своим правом быть бдительным и осторожным где бы то ни было. Тьма, казалось, сгущалась на глазах или это смятение мешало мне хоть что-нибудь видеть, пока повернув за башню, я не был просто ослеплен луной, отчего несколько замедлил шаг. Это меня и спасло. Впервые оказался я с этой стороны замка, мне невозможно было и представить, что за страшное это место… Тропинка, по которой я так решительно и безрассудно устремился, незаметно сузилась, теперь на ней едва могли поместиться две мои ступни. Каким-то немыслимым образом в последний момент я глянул себе под ноги и, едва удержав равновесие, в ужасе застыл над бездной…