Шеридан - [70]

Речь Шеридана произвела большое впечатление и получила широкую известность. В Дублине ее напечатали в форме памфлета. Миссис Шеридан, находившаяся в тот момент в Кру-хилле, писала: «Мне рассказывали, что Шеридан произнес лучшую речь по ирландскому вопросу и что это было нечто неслыханное. Я же здесь ничего не слышу, кроме похвал, которые он расточает мне и которые (между нами говоря) доставляют мне большое удовольствие, хотя и исходят от собственного мужа». Когда же в августе все предложения Питта были неожиданно отвергнуты в ирландском парламенте, свидетель этого краха в ликующих выражениях писал Шеридану: «Тысяча поздравлений! Мы пожинаем плоды полной победы». За Шериданом укрепилась репутация человека, провалившего Ирландский билль в палате общин.

Питт, по замечанию одного его современника, отличался исключительной осмотрительностью, и в девяти случаях из десяти бывал прав он, а не Фокс. Но тот единственный раз, когда прав был Фокс, стоил всех остальных, вместе взятых. Именно так обстояло дело в случае с Ирландским биллем. В течение всех прений по нему Питт говорил нерешительно, запинаясь, дрожащим голосом. Неуверенность, разброд царили и в его мыслях, потому что у Питта слово обычно стимулировало мысль. Шеридан как-то раз сказал о нем: «Такой уж у него мозг: действует только тогда, когда работает его язык, — точь-в-точь как у машин, приводимых в движение маятником».

Шеридан часто выступал на протяжении всего 1785 года. Так, он высказался о налоге на служанок («это предложение явно не ирландского происхождения»), несколько раз выступал по вопросам общего налогообложения, произнес речь по поводу предложения Питта о проверке счетов некоторых общественных учреждений. Фокс громогласно протестовал против такого расследования, называя ого антиконституционным; Берк клеймил его как «прямое нарушение Великой хартии вольностей». Шеридан, не впадая в крайности, довольствовался тем, что назвал эту меру ненужной. В ходе прений по вопросу о частичной отмене акцизных сборов с хлопчатобумажных тканей он удачно сослался на «Роллиаду» — политическую сатиру, опубликованную оппозицией.

«Роллиада» впервые увидела свет в начале 1785 года и выдержала двадцать два издания. Она представляла собой пеструю смесь пасквилей в прозе и стихах, острых, забавных, изысканных, в которых высмеивались все меры, вызывавшие негодование сторонников Фокса, все слабости и промахи сторонников Питта. Эти сатиры сочинялись приверженцами Фокса, собравшимися за кубком вина в скромной гостиной книгопродавца Беккета; постоянной мишенью для их сатирических стрел служила «партия курильщиков и плевальщиков», созданная в палате общин Роллом специально для того, чтобы кашлем, отхаркиванием и прочими неподобающими звуками заглушать и прерывать выступления Берка. Круг авторов «Роллиады» был многообразен. В него входили Ричард Фицпатрик и Джордж Эллис; доктор Лоуренс, с виду тучный, грузный и неуклюжий («он заполняет собой всю комнату»), но в действительности человек блестящего ума и неукротимой энергии, полиглот, писавший по-латыни, по-гречески, по-французски и по-итальянски; худощавый Исаак Рейд с его гнусавым выговором и актерскими замашками; священник Бейт-Дадли — писака и воитель; Тикелл, стремившийся блистать; Джон Тауншенд, повторявший свою последнюю остроту; наконец, Джозеф Ричардсон, повсюду следовавший за Шериданом и вечно попадавший по своей неловкости во всякие истории.

Ричардсон стал незаменимым человеком для Шеридана, с которым он даже имел некоторое внешнее сходство: он улаживал его ссоры с женой, помогал ему во всех делах и чуть ли не каждый день обедал у Шериданов на Брутон-стрит. Больше всего на свете Ричардсон любил споры. «Стоит сказать Ричардсону, что вчера вы обедали там- то, как он тут же спросит: «Хорошо провели время? Споры были жаркие?»

Наезжая в свой загородный домик в Богноре, Шеридан часто брал с собой Ричардсона. Как-то раз Ричардсон решил поехать с Шериданом в Богнор, узнав, что там будет лорд Тэрлоу, его близкий друг. «Ну, отведу я там душу! — предвкушал Ричардсон. — Я так люблю ходить под парусом, бродить по песку, спорить с лордом Тэрлоу и понюхивать табачок, глядя на море, что восхитительнее этой поездки ничего не могу представить себе».

«Итак, — рассказывал Шеридан Майклу Келли, — в путь он отправился полный радостных предвкушений. В первый же день, прыгая в лодку, чтобы пуститься в плавание под парусом, он упал и растянул связки ноги, после чего был доставлен к себе в комнату, не имевшую, кстати, вида на море. Наутро он послал за цирюльником, чтобы тот побрил его, но, поскольку ближе, чем в Чичестере, не нашлось ни одного профессионального брадобрея, ему пришлось удовольствоваться услугами местного рыбака, который вызвался заменить цирюльника и сильно порезал его как раз под носом, что полностью лишило его возможности нюхать табак; в тот же день за завтраком он, жадно набросившись на креветок, проглотил одну вместе с головой, усами и прочим; застряв у него в горле, она причинила ему такую боль и вызвала такое воспаление, что врачи запретили ему разговаривать в течение трех дней. Вот так в двадцать четыре часа, — закончил свой рассказ Шеридан, — рухнули все его надежды побродить вдоль берега, походить под парусом, понюхать табачок в свое удовольствие и вдосталь наспориться».