Шеридан - [129]

В четверг, 4 июля, Шеридану подкладывают под спину подушки, чтобы он смог полулежа проститься с женой. Их оставляют одних; выходит она от него с искаженным страданием лицом. На следующий день является епископ Лондонский, чтобы прочесть над умирающим молитву. Каким-то светским дамам епископ говорит, будто Шеридан горячо молился вместе с ним, но лорду Холланду и Роджерсу он признается, что Шеридан был слишком слаб, чтобы молиться. Ночью больной спит спокойно и назавтра, в субботу, даже находит в себе силы коротко побеседовать с друзьями. Миссис Шеридан снова садится у его изголовья и разговаривает с ним. Расстаются они около полуночи.

В воскресенье Питер Мур дежурит на Сэвил-роу. Около одиннадцати часов, когда в церквах отзвонили колокола и последние звуки благовеста таяли в воздухе, он направляется по Сент-Джеймс- стрит к клубам Уайта и Брукса, чтобы сообщить их членам печальную новость: Шеридан умирает. «Прощайте», — шепчет больной, погружаясь в предсмертное забытье. В полдень, с боем часов на башне Сент-Джорджа, Шеридан засыпает вечным сном.

Похороны назначают на субботу. Погребение, как известно заранее, должно совершиться в Вестминстерском аббатстве. Близкие Шеридана надеются, что, согласно воле покойного, его положат среди государственных деятелей, бок о бок с Фоксом. По какой-то неизвестной причине сделать это не разрешают. Возможно, вмешались вигские лидеры, вознамерившиеся помешать «профанации». Принимается решение, что прах Шеридана будет покоиться рядом с могилой Гаррика, напротив памятника его старому другу и сотоварищу доктору Голдсмиту.

Церемония похорон обставляется с неслыханной пышностью. «Отдалившимся» друзьям покойного рассылают специальные приглашения, в которых миссис Шеридан просит их прийти. Гроб Шеридана несут герцог Бедфордский, Лодердейл, Малгрейв, лорд Холланд, лорд Спенсер. За гробом идут граф Тэнет, граф Бессборо, епископ Лондонский. Далее следуют Кэннинг, Сидмут, Ярмут, придворный — представитель принца, знатные друзья усопшего: Эрскин и Лайндоч, Бувери и Эсгилл. Уэллесли и герцог Веллингтонский пишут вдове теплые, сочувственные письма, выражая ей свое участие и соболезнование. Подлинные же друзья Шеридана — Питер Мур, доктор Бейн и Сэмюэл Роджерс — скромно идут поодаль в конце похоронной процессии.

От дома Питера Мура, где гроб ставят на катафалк, траурный кортеж под июльским ливнем направляется сквозь толпы плачущих лондонцев к Вестминстерскому аббатству. Как только процессия достигает «Уголка поэтов»[85], гроб опускают в могилу. Погребальную службу совершает помощник настоятеля, чей голос так слаб, что его едва слышно.

Рядом с могилой — большая мраморная плита, дар Питера Мура. На ней выбита надпись:

«Ричард Бринсли Шеридан

Родился в 1751 году

Умер 7 июля 1816 года

В память об умершем от преданного друга Питера Мура».

Поэты прославляют блистательного гения, моралисты печалятся по поводу его прегрешений, аристократы спешат разделить с ним политические лавры. «Закатилось последнее светило... Ушел последний из гигантов... Угас могучий ум...».

ГЛАВА 19. ЗАНАВЕС (ЭПИЛОГ)

 Лорд Байрон — Томасу Муру,[86]

1 июня 1818 года.

Венеция, Канале Гранде,

палаццо Мочениго.

«Мне не известна ни одна биография, которая могла бы послужить хорошим образцом для жизнеописания Шеридана, кроме биографии Севиджа. Помните, однако, о том, что жизнеописание такого человека, как Шеридан, можно сделать куда более занимательным, чем если бы он был Уилберфорсом — притом ни капельки не обижая живых и не оскорбляя памяти умерших. Виги обращались с ним из рук вон плохо, однако он так никогда и не порвал с ними, а подобные «недотепы» не удостаиваются ни похвалы, ни сострадания. Теперь о кредиторах; не забывайте, что у Шеридана не было за душой ни шиллинга и что он, человек громадных способностей и сильных страстей, выдвинулся в первые ряды общества и поднялся на вершину успеха без какой бы то ни было поддержки со стороны. Разве платил свои долги тот же Фокс? И разве это Шеридан принимал пожертвования, собранные по подписке? Неужели пьянство герцога Норфолкского более извинительно, чем пьянство Шеридана? Неужели любовные похождения Шеридана более одиозны, чем похождения всех его современников? Справедливо ли это: чернить его память, а их — почтительно оберегать? Не идите на поводу у шумной молвы, но сопоставьте его как человека, верного своим принципам, с Фоксом, опустившимся до участия в коалиции, и Берком, променявшим независимость на пенсию; с богачами, которые могли позволить себе роскошь иметь свои личные взгляды и не имели ни на грош таланта; сравнение окажется в его пользу: он побивал их по всем статьям. Без средств, без связей, без положения (поначалу оно, возможно, было фальшивым, и впоследствии это бесило его и доводило до отчаяния) он побивал их всех, побивал во всем, за что бы ни брался. Но увы, увы, несчастные человеческие слабости!

Доброй ночи — вернее, доброго утра. Уже четыре часа; занимается заря, разгоняя ночные тени над Большим каналом и Риальто. Пора спать — не ложился всю ночь; впрочем, как говаривает Джордж Филпот, «жить так жить, черт побери!».