Шерас. Летопись Аффондатора, книга 1-я: 103-106 годы - [24]

Хавруш не сомневался в осведомленности Громоподобного, и всё же он был поражен точностью его знаний и памятью, особенно настораживало его внимание к Кадишу. Ведь именно для того, чтобы обезопасить себя от нападения флатонов, иргамы решились на этот грандиозный проект, возвели при помощи просвещенных соседей неприступную цитадель с высокими толстыми стенами и башнями. Но Кадиш был только началом плодотворного сотрудничества – позже Иргама и Авидрония договорились в случае явной угрозы со стороны флатонов объединить и военные усилия.

«Интересно, – подумал Хавруш, от страха у него подкатывал ком к горлу, – знает ли Фатахилла о том сговоре между Тхарихибом и Алеклией? Тщедушный, бесхарактерный, погрязший в пороках братец – самый бездарный правитель из существовавших, успел настолько всё испортить за годы своего правления, что теперь непонятно, как и выпутываться. Сам не поехал, испугался – меня отправил. И вряд ли его заботило, вернусь я из дальнего путешествия или нет. Умолял помочь, жезл власти зачем-то отдал – а ведь двадцать лет не выпускал его из рук!»

Громоподобный, сидящий на возвышении и окруженный мрачными идолами с пустыми глазницами, своими безмолвными советниками, выглядел в свете факельниц каким-то зловещим потусторонним существом. У него было правильное почти красивое лицо, и даже не такое белокаменное, как у его соплеменников, лицо, удачно воплотившее внутренние свойства – твердость характера и неудержимую воинственность, и лишь с тем избытком форм, которые свойственны этому народу, но внешний его облик определял, прежде всего, взгляд – глубокий, проницательный, испепеляющий. Сила внушения этого повелительного взгляда была настолько велика, что, казалось, заставляла любого безвольно цепенеть и раболепно подчиняться. Повинуясь магической силе этих глаз, Хавруш униженно внимал каждому слову Фатахиллы – еще бы, перед ним был самый ужасный тиран, которого видывал свет, – и каждое мгновение ощущал острую опасность, исходившую от собеседника. У него даже резко и непривычно заболело в груди. Он не думал о том, как сейчас выглядит, и не знал, что в своем глупом рабском подобострастии, к которому, к слову сказать, не имел возможности пристраститься, будучи вторым человеком в своем государстве, выглядит более чем ничтожно, вызывая у своего собеседника устойчивое чувство отвращения.

– Ты прав, пророк Шераса, – тяжело вздыхая, оправдывался Хавруш, – Тхарихиб вынужден вести дела с Авидронией. Жадный сосед давно опутал нас своими осьминожьими щупальцами. Не подпускает к Анконе, захватив наш старинный город Де-Вросколь Нисус Периди, лишил флота, взял под защиту ларомов – мерзких пожирателей детей, несколько сот лет назад поселившихся на наших исконных землях. Даже в самой Иргаме многое принадлежит авидронскому Инфекту: земли, рудники, каменоломни, кузницы, мастерские, лавки, дворцы и даже акелины…

Фатахилла слушал иргамовского посланца с неподдельным вниманием, однако возникающее изредка на его лице выражение сочувствия было наигранным. Он скучал и скучал, прежде всего, потому, что прекрасно обо всем знал, в том числе и о том, почему Тхарихиб не приехал сам. Обширная, хорошо оплачиваемая сеть доносителей по всему континенту и еще множество добровольных соглядатаев регулярно снабжали его всей необходимой информацией.

Тхарихиб был правителем трусливым и бездеятельным. Из двух отпрысков монархической династии Тедоусов он был старшим и поэтому по праву завладел жезлом власти после смерти отца. На роль интола больше подходил Хавруш – младший сын, умный, энергичный и целеустремленный, но судьба распорядилась иначе. Тхарихиб Лучезарный, как он в начале правления повелел себя называть, распоряжался властью бездарно, непредсказуемо, неоднократно подвергая опасности не только свой народ, но и высшую знать, которая всегда всецело его поддерживала и только благодаря которой он победил в нескольких войнах и разбил гигантское войско восставших рабов. Всё его сумасбродное поведение, часто граничащее с безумием, не вязалось с представлением об облике благородного властителя из древнего рода Тедоусов и слабо согласовывалось с государственными интересами. За первые десять лет правления в два раза упал денежный курс, разорились землевладельцы, опустели от голода и болезней города. Непомерные поборы и безнаказанность жадных наместников, чинивших повсюду произвол, окончательно разорили страну, сделали государственное хозяйство чуть ли не натуральным. Теперь подати собирались хлебом, вином, уксусом, свининой, луком и трудовыми повинностями, к тому же постоянно уменьшалось количество плательщиков, тем паче что интол освободил от податей много категорий граждан. И вот уже вместо золотых берктолей и паладиумных иргамок, в которых когда-то не испытывали недостатка рачительные иргамовские правители, казна заполнялась низкопробной бронзой и медью. Тхарихиб, прозванный в народе Разорителем, казалось, не замечал бедствий и горестей, постигших людей и страну. Всё свое время он проводил в шумных пирах либо на охоте. Последние средства тратились на переустройство Солнечного дворца в Масилимусе, закупку в Авидронии отделочного камня, дерева ценных пород, дорогих украшений.