Шёпот Зуверфов - [30]

Закончив проверку эликсиров, женщина лёгким движением вынула чёрную колбу, вынула из кармана халат шприц, наполненный прозрачной жидкостью, и ввела её в чёрную колбу. Камеры фиксировали каждое движение в камере Фрая, но министра здравоохранения это, как будто, не касалось. Она вернула колбу на место и закрыла крышку. Затем посмотрела на Лидера и озабоченно покачала головой. Вышла, оставив Фрая в одиночестве. За дверью дежурили солдаты, вооружённые, в обязательной броне и снаряде. Четыре постовых сменялись каждые три часа, а палата Фрая не имела окон или канализационных вытяжек, потому пробраться в неё откуда-то извне представлялось невозможным.

* * *

Цветущие барышни собирались на молитву, хихикали и воображали, предсказывая, какую историю расскажет оратор, роскошный поджарый мужчина средних лет. Каждая из них собиралась, как и впредь, произвести впечатление. Мазались красками, использовали лучшие помады. О чём пойдёт речь? Снова о любви и слиянии двух родных сердец, или трёх, тут уж как карта ляжет. В классе набралось больше двадцати человек, среди них всего пара красавцев, которые сомневались в своей сексуальной принадлежности. Утреннее небо, поутру заволочённое непроницаемыми тучами, теперь поддалось уговорам солнца и пропустило пару лучей на землю. Неола Фрай, улыбчивая и разговорчивая девочка, сразу же завела несколько приятных знакомств, понравилась своим новым приятельницам и вообще вела себя крайне открыто и по-детски наивно. Несмотря на долгие заточения в своей башне, она много и охотно лепетала с ровесницами, которые были дочерями разных прислужниц. Неола с радостью подхватила предложение сходить на лекцию, посчитав это времяпрепровождение весьма занятным. Преподаватель, действительно высокий, загорелый и невероятно смазливый мужчина, в белоснежной рубахе и светлых штанах, держался вольготно, вещал складно и несомненно завораживал. На сей раз речь шла о старых преданиях, которые были популярны не только в рядах служителей Асмиллы, но по всем Илейским Территориям в разных старых религиях и культах. Некоторые сономиты также признавали эти легенды, впрочем, считая их всё же сказками для детей.

— Разумеется, любовь, высокая и неуловимо-прекрасная подвигла Зохора ринуться в пучину невероятных опасностей, дабы спасти свою единственную возлюбленную, — указывая на рисунки, развешанные на стенах кабинета, живо рассказывал красавец-мужчина, — вы, конечно же, знаете, о ком идёт речь, о Вермее, дочери грозного и абсолютно сумасшедшего айкорна Пеледеуса Второго. Кто-нибудь из вас знает, что проделал со своей бедной дочуркой безжалостный и властолюбивый Пеледеус?

В зале поднялась дюжина рук, одна из них тянулась выше других. Её и спросил оратор. Встав из-за ученического стола, веснушчатая и немного косоглазая девчушка затараторила так, будто у неё спрашивали основы «Илейского Конформата»:

— Вермея, дочь Пеледеуса Второго была божественно прекрасна. Её отец ненавидел её за это. Он думал, что она не его дочь. Когда Вермее исполнилось шестнадцать, он подослал к ней костоправов. Они изуродовали её лицо. После этого Вермея стала страшной и некрасивой. Но любила людей и детей. Однажды Вермея пошла в город и встретила там кабана. Кабан вырвался из рыночного загона. Кабан напал на Вермею и хотел загрызть её. Но подоспел стражник и отогнал животное. Когда об этом узнал Пеледеус, он купил этого кабана и посадил его на место дочери. Ну, то есть на трон, рядом с собой. А бедная Вермея с тех пор ела только отбросы, которыми кормят свиней.

Закончив доклад, девочка уселась на место, довольная своими познаниями. Другие дети корчились от гадкости, те, кто постарше смеялись непонятно над чем или кем. Неола впервые слышала это сказку и потому серьёзно расстроилась, представив себя на месте несчастной Вермеи.

— Всё верно, — кивнул рассказчик, — что случилось с дочерью злобного Пеледеуса дальше? Просидев в заточении около года, она подкараулила, когда разносчик харчей зазевался, и оглушила его костью, которая осталась у неё после праздничного ужина. Вьюга заметала пути и дорожные знаки, мороз воцарился жуткий, и даже самый смелый искатель приключений побоялся в ту ночь высунуть свой красный от крепких настоек нос. Пробравшись мимо дремавших дозорных, Вермея, худая и синяя от холода, в одном грязно-голубом платьице и босых ногах, выбралась на крышу каземата и окинула своим горьким взглядом заснеженные равнины и холмы. Деваться некуда. Она стала молиться богам, но никто её не слышал, кроме тёмного и зловредного Хсара, владыки всего противного светлому и чистому. Когда-то он прибыл на нашу твердь вместе с Глыбой. Глыба распалась и исчезла, Хсар так и остался. Тёмный и ужасный Хсар предстал перед Вермеей в образе огромного, обросшего белой шерстью вепря и предложил свою помощь в обмен на её красоту, силу и мощь которой он обратил бы во зло. Замерзающая и умирающая, Вермея согласилась, несмотря на отвращение и к зверю, и к тёмному владыке. Она села на спину белого вепря, зарылась в его грубой, свалявшейся шерсти и унеслась туда, где её ждал горячий ужин, чистая постель и огонь в печурке.