Шёпот Зуверфов - [29]

Неола стеснительно улыбнулась, поблагодарила жрицу и покраснела.

— Проходите в наш общий дом, — засуетилась Календара, — будем вас расселять в покои. Уже всё подготовлено, осталось занести вещи.

Отужинали в относительной тишине. Атлас смертельно устал, Кей что-то болтал, но никто его внятно не слушал. Неола уплетала запечённую форель. Блюдо произвело на девочку искромётное впечатление, поскольку в своём замке она ни разу не пробовала ничего жареного, острого или худо-бедно печёного на углях. Обходилась чаще кашами и варёными овощами. Не зная лучшего, иногда удирала в большой город, даже в Котлован, лопала сладости, но каждый раз после поимки получала нагоняя от отца. Фрай не смел бить свою дочь, но наставлениями и угрозами мучал изощрённо, с фанатизмом. Календара, принимавшая участие в тихом ужине, изредка любопытствовала у Неолы о разных элементах её прежней жизни, при этом каждый раз напоминая, что она, Неола, находится в обители понимания, любви и благодетели. Календара Блоус была опытным хамелеоном, который должен жить в любом мало-мальски разумном дипломате. И сейчас она с изяществом меняла свои цвета, представая в облике безобидной, сочувствующей матери, которая участливо сопереживает своим непутёвым детям.

Неола и Джулия получили одну просторную комнату на двоих. Огромное квадратное окно во всю стену, светлые обои, письменный стол, два деревянных стула и высокий четырёх створчатый шкаф. Все вещи поместились на паре полок, обе девушки не были охотницами до разного шмотья. Когда Неола устроилась в свежей постели, Джулия ещё смывала свой макияж. Лохматый питомец принцессы устроился рядом с кроватью, зарыв мокрый нос в когтистые лапы.

— Похоже, тот деревянный красавчик запал на тебя, — хихикнув, пролепетала Неола и укрылась краем одеяла, оставив только маленькие чёрные глазки.

— Глупости, — отмахнулась Джулия, не удивившись такому заявлению.

— Он всю дорогу пялился на тебя, как жирная баба на слоеный кусок торта, — не унималась Неола.

— На меня часто глазеют, — возразила Джулия и, выключив свет настольной лампы, улеглась в постель.

— Почему вы меня забрали с собой? — резко сменив тему разговора, серьёзно спросила принцесса.

— Признаться, сама не знаю. Пожалуй, Атлас прав, здесь безопасно.

— А чего мне бояться?

Разбавляя темноту, голосок девочки звучал как ивовая свирель.

— Жестоких людей. В них самое зло, — отрезала Джулия и отвернулась к стене, намереваясь поскорее уснуть. Она вспоминала лицо Инсара, отрешённое и замкнутое. Выражение, напоминавшее, скорее заледенелую фигуру на празднике в Олос-Марке. Однако именно эта, бессмысленная, немая и мёртвая маска заставила её первой начать разговор. Не самый худой разговор, между прочим. Ей показалось, будто за этим непроницаемым покровом сокрыто нечто глубокое, обширное и богатое. Как же она заблуждалась! Но зачем он связался с ней? К чему все эти объяснения, ведь знакомы они не дольше десяти минут? Глупая, глупая Джулия. Не стоит искать ответы на незаданные вопросы. Расспросы в умиротворённой тишине закончились, маленькая Неола всё поняла.

* * *

Три дня минуло с тех пор, как Лидер Илейских Территорий и Трезубца слёг, одолеваемый ужасной болезнью. Врачеватели озадаченно пожимали плечами, проводили собрания и даже приглашали детрийских коллег, которые в свою очередь посоветовали весьма любопытные методы, всё же отвергнутые коллегией илейских медиков. Палата, в которой доживал свои дни Самюэль Фрай, оказалась самой обычной. Койка, на ней тело, вокруг мониторы с выведенными на них биоданными пациента, фиброкапельница и множество внедрённых через трубки миниботов, которые изнурительно поддерживали жизнь, истощались, обновлялись. Средний запас энергии минибота в теле илейца — год, это 412 дней. Подпитываясь продуктом обмена, минибот тянет свою лямку, находясь, фактически, в спящем режиме, сканируя раз в месяц организм на выявление болезней или зловредной расположенности. Но проходит год, и искусственный микроорганизм отмирает, нуждается в выведении и, если угодно клиенту, замене. Тело Самюэля Фрая же практически утратило свою самостоятельность, потому армия миниботов поддерживала на своих хрупких плечиках его дыхание и способность шевелиться. Иногда Фрай дёргал ногами, сжимал кулаки или пытался издавать нечленораздельные звуки. Порой это напоминало конвульсии, однако врачи твердили, что организм борется, мозг силится вернуть владельцу сознание, а мышцам былую силу. Но требовалась уйма времени и заботы. На скорый результат не рассчитывал даже самый наивный оптимист.

В палату Фрая заглянула ухоженная женщина в сером халате, ответственная за медицину Трезубца. Она подошла к пациенту, осмотрела его, затем обошла койку, коснулась панели на квадратной коробке с яркими мигающими датчиками. Что-то клацнуло, и крышка, будто дверца гироплана, поплыла вниз, открывая доступ к своему нутру. Пять разноцветных флаконов стояли на своих чётко определённых позициях, а жидкость, наполнявшая их, поступала через тонкие трубки в кровь Лидера, выполняя особенные функции. Пять эликсиров, редких и невероятно дорогих, восполняли ряд утерянных организмом свойств. Два из них, красный и сиренево-розовый нагружали мозг, заставляли его работать в штатном режиме, провоцировали воспоминания, пробуждали нейронную активность. Ещё два — коричневый и светло-синий — растекались по телу, проникали в эпителий, поддерживали мышечную активность, тонус. Вкупе с миниботами это была лучшая терапия, на которую мог рассчитывать илейец. Спустя два дня Фрая поместят в биокамеру, где начнётся активное воздействие ЙЕФ-лучами, рассчитанное на регенерацию повреждённых тканей, сухожилий и сужение лимфоузлов. Разрушительная ЙЕФ-терапия стала кладезем медицины при своевременном блокировании отрицательных свойств лучей, которые теряют свою силу, встречаясь с элементами чёрной жидкости, распределённой по всей площади больного тела. Но если не ввести в травмированный организм чёрный эликсир заблаговременно, ЙЕФ-терапия окажет разрушительное воздействие. Пациент умрёт от облучения.