Шепот - [82]
Раз так написано, - значит, так надо. Дискуссии затрагивают лишь отдельные детали. Когда-то все воспринимал так же и я. Теперь мне хочется докопаться до сути. Я стал наблюдательнее. Я замечаю не только факты, я собираю из книг и жизни какую-то информацию и стараюсь вывести из виденного «узнанного закономерности. Не просто живешь, а хочешь осмыслить жизнь. И вот я думаю: мы разошлись с женой из-за того, что она думала только о себе, она загодя нарисовала себе свое счастье, и как только нарисованная картина где-то разошлась с действительностью, все сломалось между нами, и уже никто не смог это сломанное починить.
Конечно, когда я женился, то далек был от мысли, что делаю это прежде всего и только для моей будущей жены. Сказать так - хуже, чем соврать. Ибо все же всегда думаешь прежде всего о себе. Только у одних выходит так, что, заботясь о себе, они заботятся тем самым и о других, а у иных мир сужается только до собственного «я». Опять я запутался… Давайте возьмем прожектор. Самый большой зенитный прожектор, который бросает сноп лучей на десятки километров. Свет летит от него только в одну сторону. С другой стороны - черная завеса, непроницаемая и непробиваемая. Мне кажется, что человека можно сравнить с таким прожектором. Освещая себя самого, излучая какие-то там флюиды или кванты счастья на самого себя, он в то же время целыми снопами бросает это, а то и еще большее, счастье на других людей, рассеивает его в пространстве, щедро рассеивает: берите, хватайте, пользуйтесь. А если вы линзу прожектора заслоните черной непроницаемой крышкой и он будет светить только на себя, внутри он будет светиться ярче, чем солнце, и будет прекрасен изнутри, но наружу не пробьется ни единый лучик, вот тогда получим аналог, подобие таких людей, как моя бывшая жена… Говорю это вам совсем не для того, чтобы ее осуждать. Я и себя не хочу оправдывать…
- Здесь хочется петь, - неожиданно сказала Богдана, когда они перебрались через ручей и пошли вверх но склону между буками, что стояли в золотисто-багряных листьях, торжественно темнея круглыми темными стволами среди золотой листвы и голубой прозрачности неба.
- Такое желание возникает у каждого, кто впервые попадает в эти горы, - сказал Шепот немного грустно, - а потом…
- Я здесь родилась и здесь выросла, - сказала она н побежала вперед, шаловливо нагнулась, сгребла целый ворох шуршащих листьев, вдохнула их дивный запах - запах ее детства.
Шепот шел следом за нею и ощущал, как у него подгибаются ноги. Глупое ощущение! Буки, буки, буки, странно прозрачный лес, в котором ничто не может спрятаться, пронизывающие потоки осеннего воздуха меж колоннами-стволами столетних горных красавцев буков, мальчишеская легкость в душе и ожидание счастья в сердце.
Все осталось позади; белая застава в березовом заповеднике, шумливый ручей с каменными порожками для форели, зеленый мох и пожелтевшие травы над водой. Теперь перед ними до бесконечности поднимался буковый лес, они вступили в него совсем маленькие рядом с великанами деревьями, но казалось: чем дальше углубиться в этот невероятно прозрачный лес, тем больше будут они становиться, пока не достигнут верхушек деревьев и не дотронутся до самого неба, о котором мечтает все живое на земле.
В таком точно лесу бандиты убили его товарища, сержанта Володю Слюсаренко. Он с двумя пограничниками поднимался по склону, лес был спокойный, молчаливый, прозрачный, и зоркие глаза пограничника сразу приметили, как на вершине за деревьями какая-то черная куча, напоминавшая вывернутое корневище старого бука, словно бы шевельнулась, пограничники схватились за автоматы, но сверху уже раздалось несколько коротких очередей, и Володя упал мертвый от первой же пули…
Богдана зашла далеко-далеко, она, наверное, забыла о своем спутнике, брела в море буковой листвы, время от времени поднимала руки кверху, словно молилась. Издали была удивительно тонкой, почти нереально прозрачной, словно сотканная из дымки, а когда он ускорил шаг и приблизился к ней, его точно бритвой но сердцу резануло; так походила Богдана на Галю Правду.
Богдана обернулась, и капитану показалось, что она совсем не похожа на Галю, даже отдаленного сходства нет в чертах лица, но вот, улыбнувшись, она спряталась за толстым буком, и он снова задохнулся от старого воспоминания: так двигаться, так выгибать спину и шею умела только Галя.
Заставлял себя думать о Володе Слюсаренко, а мысли невольно возвращались к той, что заманивала его все дальше и дальше в лес, шел за нею следом так, будто" все эти годы только то и делал, что ловил взглядом ее узкую спину, белую высокую шею, развеянные ветром легкие, волосы, маленькие руки и ловкие ножки, так уверенно и красиво ступавшие по листве.
- Погодите, Богдана! - крикнул ей внезапно. - Я хочу сказать что-то очень важное!
Она остановилась меж деревьев, стройная и высокая, как буки, высившиеся вокруг, качнулась в одну сторону, потом в другую, и деревья тоже качнулись, земля качнулась, весь мир качнулся перед глазами Шепота.
И там, среди тех буков, он сказал ей совсем бессмысленное и смешное, хоть старался, чтобы прозвучало оно, как некое ритуальное таинство:
Видный украинский романист Павло Загребельный, лауреат Государственной премии СССР и Государственной премии УССР имени Т. Г. Шевченко, в своем новом романе «Роксолана» повествует об удивительной судьбе украинской девушки Настасьи Лисовской, угнанной в XVI веке с Украины и проданной на стамбульском невольничьем рынке в рабство.Обладая блестящим умом, необыкновенной силой воли и привлекательной внешностью, она из бесправной рабыни стала женой султана Сулеймана Великолепного (Завоевателя) — самого могущественного султана Османской империи.Овладев вершинами тогдашней восточной и европейской культуры, эта знаменитая женщина под именем Роксоланы вошла в историю и играла значительную роль в политической жизни своего времени.
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.
Библиотека проекта «История Российского Государства» — это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники мировой литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков.Продолжает Библиотеку легендарный роман Павла Загребельного «Евпраксия». Это история русской княгини, девочкой-подростком очутившейся на чужбине и отданной в жены немецкому маркграфу. Самым невероятным образом Евпраксия стала королевой Священной Римской империи Адельгейдой...Роман Павла Загребельного — увлекательное художественное исследование человеческих судеб, каждая из которых не утратила значение и сегодня.
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Вы держите в руках знаменитый роман о Хуррем! Книга повествует об удивительной судьбе славянской девушки, украденной в XVI веке и проданной на стамбульском невольничьем рынке в рабство. Обладая блестящим умом, необыкновенной силой воли и привлекательной внешностью, она из бесправной рабыни стала женой султана Сулеймана Великолепного — самого могущественного правителя Османской империи.Действие романа разворачивается на фоне событий, произошедших после казни близкого друга султана — Ибрагима-паши. Главная героиня — Хуррем Султан (Роксолана) — борется за свою любовь с очередной соперницей, иранкой Фирузе.
Исторический роман известного писателя П. А. Загребельного (1924–2009) рассказывает об удивительной судьбе украинской девушки Анастасии Лисовской, захваченной в плен турками и, впоследствии, ставшей женой султана Сулеймана Великолепного. Под именем Роксоланы она оставила заметный след в политической жизни своего времени.Книга также выходила под названием «Роксолана. В гареме Сулеймана Великолепного».Перевод: И. Карабутенко.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.