Шепот в ночи - [32]

Элис, аккуратно сложив свою ношу на все увеличивающуюся груду хвороста, осталась стоять в тени, вдали от костра, и видела, как Дэйр бесстрастно отреагировал на обвинение. Отсутствующее выражение его лица ни о чем не говорило, но по холодному сиянию из-под густых ресниц она поняла, как сильно новости взволновали его. Но что это — вина или боль? Она хотела бы знать наверняка. Хотя она отчаянно жаждала верить в его невиновность, доказательства были серьезные — и перехваченные письма, и бесстыдное совращение жены ее отца, о котором Элис всегда помнила.

Очень хорошо она запомнила и радость Сибиллин по поводу приезда Дэйра в Кенивер — всего несколько часов назад. Радость, которая по зрелом размышлении больше походит на наигранную, чем на естественную. Но в таком случае все дальнейшие действия Сибиллин были продуманы заранее, но нет доказательств того, что Дэйр с нею в сговоре.

Когда неожиданно Дэйр отвернулся от Сибиллин и ее брата, Элис неподвижно стояла едва ли не в двух шагах от него. Он скользнул по ней взглядом, не выражающим ни малейшего интереса, что крайне ее возмутило. Казалось, ничто и никто (и меньше всех она) не могут проникнуть сквозь его броню.

Когда костер стал давать достаточно тепла, все собрались в узком кольце колеблющегося света, чтобы поровну разделить между собой черный хлеб, солонину, изюм, яблоки нового урожая и толстые куски твердого сыра. Только граф стоял поодаль и не столько занимался едой, сколько раздумывал, как ему достойно встретить опасность.

— Вы друг Ричарда Пембрука? — Услышав этот робкий вопрос, Дэйр глянул сверху вниз на говорившего. Дэйр удивился, что мальчик имел достаточно смелости подойти к нему в тот момент, когда он явно искал одиночества, но вознаградил храбрость Халберта приветливой улыбкой.

— Да, я имею честь так называться.

— И он, как и мой отец, объявлен изменником короля? — Серьезное лицо Халберта указывало на важность для него ответа на эти вопросы.

— Да, — тут же отозвался Дэйр, понимая, к чему он клонит. — Он объявлен изменником.

— Но ведь он на свободе? — Широко открытые карие глаза смело выдержали взгляд голубых глаз, а пухлые детские губы были крепко сжаты, чтобы скрыть предательскую дрожь.

— Ричард остается на свободе только благодаря своей безусловной силе и храбрости. У него большое и хорошо обученное войско, которое всегда защитит его от обидчиков. — Дэйр надеялся, что сумеет успокоить мальчика, очевидно страдающего от неразрешимого вопроса. Как могло случиться, что его отец, которого он, несомненно, считал великим воином, был схвачен так легко? И значило ли это, что его отец виновен в своем бесчестии? Дэйр дружески положил руку мальчику на плечо и продолжал: — Наш король не решится на открытое столкновение, потому что Ричард имеет большое влияние на других дворян. Если бы не королевская армия, то совместными усилиями они уже давно низложили бы нашего повелителя, а это позор, который король Генрих вряд ли стерпит.

Юный Халберт торжествующе улыбнулся смуглому графу, кивнул и вернулся с гордо поднятой головой в светлый круг возле костра. В тишине, нависшей над усталыми путниками, Элис наблюдала за разговором сильного мужчины и скрытного ребенка. Она видела, что Халберт не струсил перед графом, которого — он не мог не знать этого — называли Дьяволом. Она видела и нежность, с какой Дэйр относится к Халберту. Она всегда, конечно, идеализировала Дэйра, но благодаря его нынешнему поступку ее восхищение им увеличилось во много раз.

Трапеза была окончена, и наступила ночь, объявшая все пространство вне светлого круга возле костра. Ничего не оставалось, как устроиться поудобнее на ночлег. Стражники по приказу своего господина приготовили для женщин подстилку из опавших листьев, сухой травы и папоротника. И, не подумав поблагодарить тех, кто подготовил ей место для отдыха, Сибиллин без промедления закуталась не только в плащ, но и в шкуру, которую Дэйр специально постелил для нее. Так она устроилась на ночь.

Элис сняла и вуаль, и барбет, но не стала расплетать косы, чтобы соблюсти некое подобие скромности. Хотя ей было достаточно удобно и тепло в шерстяном, подбитом мехом плаще, она никак не могла заснуть. Мучимая вопросами, на которые не было ответов, о судьбе отца и людей замка Кенивер, о своем собственном неясном будущем, она лежала, повернувшись спиной к приятному теплу костра, и вглядывалась в темноту леса вокруг нее. Когда глаза привыкли к сумеречному свету, она заметила неподвижный силуэт человека, который опирался о ствол могучего дуба. Это была всего лишь тень на фоне безлунной ночи, но она безошибочно угадала в ней Дэйра. Очевидно, у него были свои неприятности. И у нее тоже.

К ее опасениям за судьбу господина и подданных Кенивера прибавился страх, что их приезд в поместье Уайт может нанести Дэйру большой вред. Теперь, когда у нее появилось время обдумать свое будущее, она поняла, в какое тяжелое положение — по незнанию — она сама себя поставила несколько месяцев назад. Она будет нежеланной гостьей леди Элинор. Элис вела себя дерзко, осудив отношение матери к сыну, и теперь не знала, как загладить эту вину, чтобы жить если не в согласии, то, по крайней мере, в мире с этой женщиной в ее собственном доме.