Шепот темного прошлого - [58]

– Да брось, – хихикнул Гиппократ, – ему очень даже нравится. Не так часто его ласкают девушки. Обычно они боятся к нему приближаться, даже когда он человек, – между прочим, совершенно напрасно. Савелий у нас какой-то до неприличия скромный и тихий, когда человек. А в облике зверя остается полностью разумным, потому что Жюстин каждый раз что-то над ним колдует.

– Ольга, – напомнил Кантор, – оторвись на минутку от Савелия и позволь представить тебе еще одного великого героя. Джеффри Стоунбридж, лучший лучник нашего времени.

– Ой, извините… – еще сильнее засмущалась Ольга. – Я такая невежа…

– Рад познакомиться, – вежливо сообщил Джеффри, пожимая ее руку. – Наслышан о вашем подвиге. Не собираетесь продолжить?

– Ой, что вы… Это был вовсе не подвиг, это случайно получилось… И я с тех пор на всю жизнь перепуганной осталась…

– Оно и видно, – весело заметил Гиппократ, уворачиваясь от Савелия, который сердито клацнул зубами, намереваясь цапнуть насмешника за ногу. – Перепуганная, бедняжка, от собственной тени шарахается…

Эти хихоньки могли продолжаться бесконечно, поэтому Кантор решил больше не тянуть.

– Савелий, – негромко сказал он, поднимаясь, – давай отойдем, пошептаться надо.

– Ты что, действительно ревнуешь? – искренне удивился Джеффри. – Это же глупо.

– Тьфу на вас! – рассердился Кантор. – Озабоченные какие-то… Ладно, можно и не отходить…

Он присел радом с Савелием, который смотрел на него с некоторой безмолвной укоризной, тоже, видимо, подозревая в неуместной ревности, и тихо объяснил по-поморски:

– Где-то поблизости находится чужой человек. Невидимый маг. С очень нехорошими намерениями. Ты ничего не чувствуешь?

Савелий покачал головой, принюхался, фыркнул и недовольно сморщил нос, оскалив свои клыки, слегка великоватые даже для волка.

– От меня спиртным несет? – догадался Кантор. – Ну отойди от меня и принюхайся получше, может, учуешь?

Джеффри, не говоря ни слова и не меняя выражения лица, одним коротким плавным движением выдернул из колчана стрелу и как бы мимоходом наложил на тетиву лука, с которым никогда не расставался. Надо же, подумал Кантор, я и не знал, что Джеффри понимает по-поморски. Ухватил моментально, с полуслова. А вот Гиппократ не понял, в языках он не силен, ортанский-то коверкает так, что его понимать сложновато. И Ольга не поняла.

– Диего, что ты ему сказал? – с упреком спросила она, провожая взглядом удаляющегося Савелия. – Он обиделся? Почему он ушел?

– Нет-нет, – успокоил ее Джеффри. – Он не обиделся. Он побежал по делу. Не беспокойтесь, леди, он скоро вернется.

– А ты что, тоже решил пострелять? – поинтересовался Гиппократ, бросая Кантору арбалет. – Посостязаться захотелось? И не стыдно, с пьяным-то?

– Я не пьян, – упрямо возразил Кантор. Арбалет он все-таки поймал, значит, координация в порядке. Ну почти. Поймал же…

– Кабальеро достаточно достойный противник даже в нетрезвом состоянии, – поддержал его Джеффри. – Осталось только найти подходящую мишень…

И одними глазами безмолвно спросил – где?

– Сейчас найдем мишень, – пообещал Кантор, так же взглядом давая понять, что сам не знает где. Он зарядил арбалет, тихо матерясь про себя, потому как не арбалет это был, а сущие дрова. Точно, Гиппократ его у стражника одолжил. Да и вообще в Эгине никогда не умели делать приличные арбалеты. – Вот, к примеру, на ограде очень симпатичные шишечки…

– Сдурел? – негодующе дернула его за рукав Ольга. – А говорил – не пьяный! Там же мужик стоит, ты ж ему башку прошибешь, если, не дай бог, промахнешься, тоже мне Вильгельм Телль…

– Где? – еле слышно переспросил Кантор, пробежав взглядом по ограде и убедившись, что никакого мужика там, разумеется, нет. – Только тихо. И быстро. Где точно? Гиппократ, молчи.

– У калитки… – Ольга совершенно растерялась и тоже перешла на шепот. – Ты что, не видишь?

– Еще точнее, – шепнул Джеффри, поднял лук и добавил громко: – А мне тоже нравятся шишечки на ограде. Что ты против них имеешь?

– В них стрела не встрянет, – так же громко ответила Ольга, не понимая смысла игры, но активно в нее включаясь. И шепотом добавила: – Слева от калитки, вплотную к ней.

Ждет, значит, пока кто-то калитку откроет. Все-таки решил попытаться…

– Посчитай прутья ограды, – шепнул Кантор, поднимая арбалет и пытаясь определить, где же у калитки стоит этот шустрый невидимка. – А и не надо, чтобы стрела встревала, мы эти шишечки будем сбивать. Кто первым промажет, тот и проиграл.

– Он уходит, – всполошилась Ольга. – Уходит влево, я не успеваю считать прутья, он бежит…

– Стреляй! – уже не прячась, торопливо выкрикнул Кантор. – Ольга, стреляй, уйдет! Мы его не видим, а ты, может, попадешь…

– Вазочка! – крикнула Ольга, выхватывая пистолет. – Цельтесь под вазочку, сейчас он до нее добежит…

Стрелки поспешно развернулись в направлении углового столба ограды, украшенного декоративным цветочным горшком в форме амфоры, который подруга обозвала «вазочкой». Ольга азартно пальнула пару раз и крикнула:

– Сейчас!

Две тетивы зазвенели одновременно, две стрелы ушли в полет под аккомпанемент Ольгиной беспорядочной пальбы, и спустя секунду Кантор увидел, как они повисли в воздухе, качнулись и свернули за угол. Джеффри молча рванул следом, на ходу накладывая новую стрелу. За ним припустил Гиппократ, одним движением закинув Ольгу себе на спину и приготовив к бою копье. Кантор тоже похромал за остальными, хотя его попытки угнаться за длинноногим Джеффри и в особенности за кентавром были по меньшей мере смешны. Но, как оказалось, гоняться за невидимым врагом им не пришлось. Не успел хромой Кантор сделать и пары шагов, а более быстрые – завернуть за угол, как оттуда донесся короткий вскрик и глухой звук упавшего тела. А добравшись до места, Кантор увидел именно то, что услышал. Объект их охоты лежал на песке, в нем торчали две стрелы, а над ним мотал мордой Савелий, пытаясь вытереть окровавленную пасть об одежду поверженного врага, как воины вытирают меч.