Шепот на ветру - [61]

Но путаница не входила в мои переживания во время такого моделирования, и я не заметил ничего похожего на путаницу в поведении Бендлера. Ясно, что в течение длительных периодов практики мы оба не имели никакого сознательного, связного ощущения, что же такое мы делаем – мы не могли даже предложить никакого представления этой работы.

Возможно, что это описание вводит в заблуждение; точнее было бы сказать, что мы решительно отказывались предъявлять самим себе, друг другу или кому-нибудь еще представление того, чтó мы делали, пока мы не достигли критерия – не научились удовлетворительно повторять поведение источника. Как я понимаю, оба мы сделали выбор – отложить потребность в сознательном понимании того, что мы делали. Огромное преимущество такой стратегии состоит в том, что чем дольше вы откладываете потребность в сознательном понимании (пока вы не сможете повторить поведение модели), тем полнее и богаче оказывается первичное переживание, то есть подсознательно создаваемые карты преобразований, поступающих на выход ПД. Это значительно расширяет и углубляет представление «территории Кожибского» (в действительности НЕ территории, а уже преобразованных представлений на Первом Доступе), из которых у вас, после достижения критерия, в конечном счете складывается отображение в явную модель (следующую за ПД). Эта стратегия помогает вам также преодолеть сильную тенденцию классифицировать новый опыт в терминах старых категорий опыта, уже содержащихся в наших картах – все мы обладаем как люди такой тенденцией, доходящей почти до вынуждения.

Обратите внимание на то, что эта компетентность – позитивное принятие двусмысленности и неоднозначности – по существу лежит в основе управления состояниями.

Можете ли вы сохранять состояние ненапряженной, не предчувствующей любознательности и конгруэнтности в контексте, предъявляющем значительные требования к вашей способности выдавать серьезные ценности?

Мне кажется при ретроспективном размышлении, что позитивная реакция на двусмысленность и неоднозначность, с сопровождающим ее развитием способности выбирать и поддерживать состояние, какое я описал выше, составляет предварительное условие для эффективного действия во время критических фаз процесса моделирования.

Отсюда вытекает интересное следствие – если у вас нет сознательной, явной модели того, что вы делаете, то вы учитесь ДЕЙСТВОВАТЬ, и притом действовать безупречно, КАК ЕСЛИ БЫ вы знали, что вы делаете. Это абсолютное требование во многих случаях моделирования, особенно в фазе подсознательной ассимиляции, когда вы пытаетесь воспроизвести путем подражания эффекты, производимые моделью. Заметим вытекающее отсюда следствие, что говорить – вместо того, чтобы действовать – попросту невозможно. Говорить о чем-нибудь значит, что вы имеете уже некоторое (хотя бы минимальное) объяснение рассматриваемых процессов. Но это в точности то, от чего мы Бендлером решительно отказались. Тогда нам остался лишь один образ действий, которому мы и следовали: действовать безупречно. Действовать – это метод, провоцирующий окружающий мир научить нас, чтó работает и чтó не работает в таких-то специфических контекстах. Эта стратегия стимулирует мир предложить нам корректирующие реакции. Затем такая стратегия становится одной из главных методологий исследования в том моделировании окружения, которое предшествует кодированию.

Эта организация личности для исследования (в частности, моделирования) неявно идет совсем иным путем, чем гораздо более обычное «обучение», в котором подчеркивается сознательное понимание с помощью левого полушария мозга (см. RedTailMath: эпистемология повседневной жизни (рабочее название), Гриндер и Бостик, 2002), где вопрос об этой решающей стадии организации личности рассматривается полнее). В этом смысле технология моделирования представляет второе описание обучения, уравновешивающее традиционный сознательный подход, укоренившийся в образовательных учреждениях Запада.

Читателям, применяющим паттерны НЛП (или даже любой модели) к изменению личного поведения, мы предлагаем следующий вопрос:

Предположим, что вам предлагают описание клиента перед тем, как вы в действительности встретитесь с ним в профессиональном контексте; примете ли вы и прочтете ли это описание?

Теперь свяжите ваш ответ с темой предыдущего обсуждения.

6. Обостренная чувствительность к необычным событиям.

Не могу сказать о других, но по крайней мере в моем случае позитивное отношение к двусмысленности и неопределенности влечет за собой повышенную чувствительность к неожиданному и необычайному – к необычным событиям, которые могут открыть путь к образованию новых паттернов. В самом деле, история открытия паттернирования в НЛП (и более общим образом, в любой научной дисциплине) изобилует такими примерами. Приведем один такой пример:

С середины до конца 70-х годов Гриндер и Бендлер возглавляли группу людей, которых они любовно называли «живыми ребятами». Это были талантливые, интеллигентные молодые люди, большинство из которых было в то время студентами старших курсов Калифорнийского Университета в Санта Крус. Собирая эту группу живых ребят, эти два человека преследовали двоякую цель: во-первых, ставился неформальный эксперимент, в котором выявление паттернов НЛП поручалось группе молодых людей, еще не избравших себе профессию (и тем самым не избравших некоторую частную систему профессиональных верований о возможном и невозможном); во-вторых, имелось в виду подготовить команду тренированных практиков, с которыми мы с Бендлером могли бы расширить пределы закодированного к тому времени паттернирования. Задачи и эксперименты, выполненные этой группой, были иногда великолепны, а иногда странны. В этом контексте произошло следующее.