Шепот на ветру - [23]

Констатация этого факта имеет немедленные и конкретные следствия, и в том числе похороны – как мы полагаем, окончательные – особенно зловредного наименования под названием истина. Некоторых ее смерть тревожит. Других же она освобождает.

Поспешим прибавить, что эта эпистемология может быть понята иначе, чем мы ее понимаем, в так называемых релятивистских или конструктивистских центрах мышления, откуда может произойти нежелательная расплывчатость, смазывающая важные различия. В частях II и III этой книги мы развиваем и предлагаем специальные практические приемы, конгруэнтное применение которых может позволить моделированию НЛП, с его особой концентрацией на крайностях человеческого поведения (гении), занять свое надлежащее место наряду с другими систематическими и научно обоснованными подходами к изучению человеческого поведения. Мы устанавливаем и разъясняем некоторые свойства, отличающие научно обоснованные дисциплины от тех, которые не связаны ограничениями этого рода. Многие формы человеческой деятельности, не связанные такими ограничениями, имели важное значение в истории нашего вида, например, религия. Приведем следующее мнение:

Из электронного письма, полученного от Американской Ассоциации Развития Науки, я узнал, что целью этой конференции должен быть конструктивный диалог между наукой и религией. Я всячески приветствую диалог между наукой и религией, но не конструктивный диалог. Одно из великих достижений науки состоит в том, что хотя она и не сделала невозможным для умных людей быть верующими, она по крайней мере сделала для них возможным не быть верующими. От этого достижения мы не должны отказываться.

Стивен Вайнберг ADesignerUniverse

Нью-Йоркское книжное обозрение,

том XLVI, №16, стр. 46.

Некоторые релятивисты или конструктивисты могут ухватиться за те или иные части нашего изложения эпистемологии. Поскольку любое знание, по определению, может достигнуть статуса знания лишь пройдя через два больших множества преобразований, определяющих существование человека – неврологических (до ПД) и лингвистических (после этого), то они могут утверждать, что нет существенной разницы между научным знанием и религиозным «знанием». Здесь приходят на ум раздающиеся теперь параллельные монологи креационистов и биологов-эволюционистов по поводу принятых в Соединенных Штатах школьных программ.

Такие заключения мы отбрасываем. Мы не имеем намерения смазывать это важное различие. Мы попросту указываем, что в этих решительно высказываемых, но фундаментально различных мнениях, заслуживают они имени теории или нет, имеются некоторые существенные различия, связанные с их образом действий. Точка зрения, которую мы развиваем здесь, подчеркивает важность сохранения и укрепления этих различий.

По определению любой научной деятельности, ее участники считают необходимой и естественной частью своей принадлежности к научному сообществу определенную дисциплину публичного изложения. Они обязаны не только сообщать свои заключения, но, что крайне важно, также свои процедуры. Это позволяет другим исследователям проверить и подтвердить (или нет) эти заключения способом, более или менее повторяющим первоначальные наблюдения или эксперименты. В таком случае расхождения разрешаются не обращением к авторитету, письменному или устному, живому или мертвому, и не аргументами, ссылающимися на личную интуицию, но обращенными к внешнему миру систематическими наблюдениями, экспериментами и отчетами о такой работе в стандартных, доступных публике формах.

Трудно указать, где расхождения во мнениях в области религии (часто называемые верованиями) подвергаются обсуждению с публичным изложением результатов и процедур – если это вообще когда-нибудь случается. Точно так же никто не считает себя обязанным разрешать такие расхождения систематическими наблюдениями и экспериментами. Трудно даже представить себе, какие данные – если они вообще существуют – могли бы изменить мнение так называемого сторонника жизни, то есть противника аборта или, если уж на то пошло, так называемого сторонника выбора, то есть сторонника аборта. Расхождения во мнениях, заслуживающие внимания всех разумных и благонамеренных участников этих споров, должны были бы разрешаться с соблюдением процедурных требований любой научно обоснованной деятельности – с публичным изложением результатов, процедур исследования и оснований для формулировки и проверки гипотез.

И, разумеется, мы предлагаем окончательное погребение наименования истина.

Примечания к Главе 1 Части I

Читатель, знакомый с литературой НЛП, узнает здесь (под названием ПД) то, что мы исторически обозначали в НЛП как «четверку» – это наименование было определенно неприятно для читателей, не занимавшихся теорией автоматов.

В самом деле, иллюзия определяется как различие между нашим сенсорным восприятием некоторого аспекта мира и доказуемыми данными эпистемологически привилегированной деятельности, такой как инструментальное наблюдение и измерение.

Это версия классического эксперимента Густава Фехнера, лейпцигского физика, который формулировал приведенную в тексте закономерность – постоянное отношение разностей между весами, определенными специальными эпистемологическими операциями (взвешиванием с помощью стандартного прибора, весов с пружинной шкалой), и человеческими ощущениями. Интенсивность ощущения пропорциональна логарифму стимула. Он назвал это законом Вебера, по имени более раннего исследователя, детально изучившего этот вопрос, но без формализации указанного отношения. Формулировка закона Вебера, данная Фехнером, предшествует этой книге на 150 лет.