Шенна - [21]
Микиль встал и глянул на свое место.
– Микиль, – сказал Шенна. – Ступай домой, поешь чего-нибудь да поспи еще немного. За эту ночь ты заслужил дневную плату. На работу до завтрашнего утра тебе являться не нужно.
Говоря это, он посмотрел на Микиля, и как бы ни были глаза у парня затуманены сном, он перехватил взгляд Шенны. Выглядел Шенна на десять лет старше, чем вчера, накануне. Микиль отправился домой, но взгляд Шенны не шел из ума.
– С ним творится что-то ужасное, – сам себе сказал Микиль. – Непременно нужно выложить все матери да посоветоваться с нею, как поступить.
Микиль пришел домой, но мать словно в воду канула. В доме не было ни единой крещеной души. Парень обыскал весь дом, звал ее. Но все без толку.
– Ой-ой-ой! Ну и ну! – сказал он себе. – Видали вы такое? Все верно и крепко, как наконечник на палке хромого. Она ушла в дом Диармада Седого завершить сватовство! А мне что делать? За что хвататься? Я бы и за все золото мира не пожелал Шенне жениться на этой каре Господней. Охохонюшки! Что же я теперь делать-то буду! Уж я думал, у моей матери разум имеется, да видно, ни крупицы не осталось, коли она сладила такое сватовство. И делать-то мне теперь больше нечего, кроме одного: пойти сей же час да сорвать эту женитьбу, пока еще не слишком поздно. Наглая спесивая гордячка! Тьфу! Стоит ли удивляться, что вид у него такой измученный да потрепанный! Уж не знаю, чем они его там держат. И правда, разве не может так быть, что он связал себя каким-то обещанием, а они теперь будут пытаться тянуть из него деньги? Мы все насмехались над Диармадом в тот день, когда он пришел. А он, должно быть, знал, что творится. «И дух, и пука[13], всяк свое дело знает». И гляди-ка, не сказал ведь Шенна: «Не стану на ней жениться», а только: «Жениться у меня никакого желания». Может статься, разорвать это сватовство у меня и не выйдет так гладко, как я думал… Но гляди ж ты! Пока я тут прикидываю да размышляю, мать моя, пожалуй, уже и сватовство улаживает. Да не воздастся ей за хлопоты! Ишь, какая добрая соседка!
Микиль еще не закончил рассуждать, а уже очутился в поле, довольно далеко от дома, и несся он сломя голову к дому Диармада Седого – быстрее всех в земле Ирландской, уж как позволяла ему хромая нога. Совсем скоро он уже стоял, отдуваясь, перед домом Диармада.
Самого Диармада в дверях еще не было. День только начался. Микиль встал прямо напротив двери.
– Матушка! – завопил он во всю глотку, насколько хватало голоса.
Сайв высунула голову из дверей, дожевывая кусок хлеба.
– Матушка! – снова заорал Микиль. – Выходи и пойдем домой сейчас же! У тебя еще есть чем заняться, вместо того чтобы скакать тут перед ними по грязи собачкой! Желают свататься – пускай сами и сватаются или оставят все как есть!
Сайв проглотила кусок, что был у нее во рту.
– Эй, колченогий, бить тебя колотить, – сказала она. – Что с тобой такое?
– Колченогий, ага? – сказал Микиль. – Да со мной уже сверх всякой меры разного сталось. Мало тебе, что и твое имя, и имя отца твоего у всякого на языке, так вы еще и мою мать не могли не втянуть в ваши дела. Только я уж хорошенько позабочусь, чтобы все, что вам самим не удалось, у вас и с ее помощью не сладилось. Мать! Мать, говорю!
– Ступай-ка ты домой, куча не пойми чего, и не оглушай нас своими воплями. А коли принял капельку, так пойди проспись, оно и пройдет, – отвечала Сайв.
– А тебе говорю, не сойду с места, покуда она сюда не явится! – заявил Микиль. – И еще скажу, уж ты мне поверь, что незачем тебе тряпки на себе рвать оттого, что Шенна на тебе не женится. Он бы на тебе не женился, даже если б в Ирландии и вовсе никого не осталось, кроме тебя, рухлядь ты бесстыжая! Мать! Эй, мать, говорю! Выходи без промедления сюда, не то я сам войду и тебя на руках вынесу!
– Слушай-ка, ты, оборванец, коряга хромая! Если ты сей же час не уйдешь с этого места и не уберешься с глаз моих долой, да пошустрее, я тебе оставлю отметину, какая будет с тобою столько же, сколько и хромая нога! – пообещала Сайв. Только она уже не говорила, а вопила и скакала, и волосы плясали у нее вокруг головы.
