Шелковая паутина - [18]

— Что вы хотите узнать?

— Все. Тяжело вам пришлось после гибели родителей?

Не отдавая себе в этом отчета, она положила другую руку на его пальцы, поглаживавшие ее ладонь. Потом долго смотрела на сплетенные руки, прежде чем начала рассказывать.

— Я тоже хотела умереть. Я ужасно разозлилась. Как мог Бог так поступить со мной? Я всегда была послушной, хорошо училась, ничего не оставляла на тарелке. Ну, вы знаете, что означает в детском понимании «вести себя примерно». — Кэти вздохнула. — Я в тот вечер была с друзьями, потому что у меня только что кончилась простуда и мама не разрешила мне поехать с ними кататься на лодке. Я ничего не знала, пока утром мама моей подружки не услышала сообщение по радио.

Кэтлин закрыла глаза. Она вновь почувствовала боль, которую испытала в тот день.

— Мне почти двадцать шесть лет. Я прожила с мамой и папой половину этой жизни, и они все еще остаются частью меня самой, — тихо продолжила она. — Воспоминания о них сохранились в моей памяти ярче, чем те события, что произошли после их смерти.

— Вас отдали в приют.

— Да, — криво улыбнувшись, подтвердила она. — Помню, я ужасно рассердилась на друзей моих родителей, которые говорили, что очень за меня беспокоятся, но не предложили мне жить у них. Они были очень добрыми. Теперь я это прекрасно понимаю. А тогда я страшно горевала, что моя жизнь полетела к черту. Я возненавидела весь мир.

— Думаю, у вас были для этого основания. — Он быстро поцеловал ее руку и спросил: — А в какой школе вы учились?

— В приюте. Это было «поддерживаемое церковью заведение». Господи, как же я ненавижу эти слова! Там мы учились до девятого класса. А потом я пошла в обычную школу. Это помогло мне подготовиться к жизни вне приюта.

— А колледж?

— У меня были хорошие отметки, и приют выделил мне стипендию из денег, которые жертвовали состоятельные покровители. Но я еще работала в магазине готовой одежды, ведь стипендия была совсем небольшая.

— Не считайте меня дураком, мисс Хэйли. — Он понимающе улыбнулся. — Вы работали потому, что вам не хотелось жить на подаяние.

— Может быть, — потупившись, признала она.

— Продолжайте.

— Об остальном вы знаете. Или можете догадаться. Окончив колледж, я работала продавщицей, потом стала потихоньку подниматься вверх по служебной лестнице, пока наконец два года назад не заняла свой пост в «Мэй-соне». — Кэти не хотелось обсуждать свой уход с работы, поэтому она резко сменила тему разговора. — А ваша семья? Судя по вашей фамилии, ваши предки были скандинавами.

— Да, отец у меня был датчанин. Он принадлежит к первому поколению американцев в нашем семействе. Его родители эмигрировали из Дании, когда он был младенцем. Дедушка мой работал часовщиком. Бабушка так и не научилась ни одному слову по-английски. Единственное, что я о ней помню, это белоснежные волосы, собранные в пучок, да домашнее печенье, вкуснее которого я никогда ничего не ел.

— Так всегда кажется. В детстве все вкуснее и интереснее, — улыбаясь, заметила Кэти.

— Наверное.

— А родители? Чем занимался ваш отец?

— Он был человеком сложным и очень упрямым. Учился в колледже, воевал, потом вернулся домой и женился на моей матери. Он работал в компании «Боинг» в Сиэтле. Там я и вырос. Он был большим, жилистым и обладал очень жестким, даже жестоким характером. Но однажды я видел, как он плакал, смотря сентиментальную мелодраму.

— Вы говорите о нем в прошедшем времени, — полувопросительно-полуутвердительно сказала Кэтлин.

— Да. Он умер десять лет назад. Мама — полная противоположность отцу, тихая, робкая — живет сейчас в Нортвесте.

Принесли заказ, и беседа прервалась. Ресторан отеля «Полумесяц» славился сочетанием отличной кухни с элегантным сервисом. Эрик отдал должное свежим ячменным булочкам и не уставал нахваливать своего цыпленка.

От десерта Кэти отказалась, но Эрик уговорил ее съесть оставшуюся булочку с душистым густым медом. Затем им подали кофе.

Когда принесли счет, она сказала, что заплатит за себя сама. Эрик свирепо глянул на нее.

— Но ведь не вы меня пригласили, это была идея Эдны.

— Мисс Хэйли, я за равенство между полами, но до известных пределов. Заплатить за обед с дамой — как раз один из таких пределов. Так что по счету плачу я.

Его упрямо сжатая челюсть и безапелляционный тон убедили ее, что тема закрыта.

— Где тут танцевальный зал? — спросил Эрик, когда они вышли в вестибюль.

— По-моему, нам не следует туда ходить, — торопливо запротестовала Кэти.

— Напротив, мы просто обязаны пойти. Эдна потребует полного отчета, и, боюсь, я упаду в ее глазах, если не протанцую с вами хотя бы один танец.

По выражению его лица Кэтлин видела, что возражать бесполезно, поэтому она просто сказала:

— Надо спуститься вниз.

Он повел ее по широкой лестнице с резными перилами, и они оказались в полупустом зале. Обстановка там была совсем простая, зал скорее напоминал деревенскую таверну. На стене за стойкой бара светились неоновые названия различных сортов пива. Людей там почти не было, но оркестрик из трех музыкантов наигрывал медленный танец в полумраке зала.

Ничуть не смущенный тем, что народу так мало, а танцующих пар и вовсе нет, Эрик вывел Кэтлин на середину и обнял.