Шелест нежных слов - [4]
— Красный! — воскликнула девочка.
— Почти угадала, — поправил художник. — Она розовая.
Ева посмотрела на крошку, а потом снова на него.
— Красный! — продолжала настаивать она.
Он кивнул, пусть будет по ее. В конце концов, так и бывает, если мужчина провел какое-то время с женщиной. Фанни тоже добивалась, чтобы все было, как она хотела, а когда он не соглашался, делала его жизнь невыносимой.
Ева ткнула пальчиком в его глаз:
— Синий!
Он успел перехватить ее крошечную ручку, иначе ребенок мог бы повредить радужную оболочку. Затем показал на ее глазки, ласково надавив на пухлую щечку:
— А у тебя — карие.
Девочка хихикнула от удовольствия.
— Карий! — Она была согласна.
Она высвободилась из-под ремня безопасности и встала у него на ноге, уткнувшись личиком в плечо.
Машина свернула на главную улицу. Джойл оторвала глаза от дороги, взглянула на Дона и проговорила:
— Вы уж простите ее. Она обычно не идет к чужим…
— Ну, не такие уж мы чужие, — ответил Дон, поудобнее обхватывая девочку. — Она и мой пес — большие друзья. Я частенько вижу, как они играют, когда копаюсь с машиной во дворе.
Да, я знаю, подумала Джойл. Она приходит домой и бормочет что-то о «дяде» и «собачке». И я тебя тоже видела. Неужели ты можешь быть еще привлекательнее вблизи? Или это только потому, что ты держишь мою дочку, а нам обеим так нужен папа?..
Она резко затормозила, едва не проехав мимо клиники, смущенная мыслями, затем припарковалась с аккуратностью, которая показалась ему удивительной после такой сумасшедшей езды по городу.
Джойл отстегнула ремень и попыталась взять Еву. Донован почувствовал, как маленькие острые ноготки впились ему в плечо.
— Нет! — твердо проговорила девочка.
— Ева, — спокойно произнесла мать. — Мистеру Ирвину нужно на почту, а нам надо идти к… игрушкам в клинике.
— Нет! Дядя. Ева.
— Может, легче будет на улице, — предположил Дон, открывая дверцу.
Держа ребенка на руках, он выбрался из машины. Джойл обошла вокруг и достала его трубку с комиксами.
— Ну ладно, девочка, нам пора, — ласково проговорила она, отцепляя ручонку дочери от воротника кожанки.
Ева уцепилась за Дона другой рукой.
— Мой!
— Нет, доченька, он не наш, — сказала Джойл, разжимая и второй кулачок. Потом до нее дошел смысл ее слов. — В смысле не твой, — торопливо и виновато поправилась она. — Он собачкин.
Донован прямо смотрел на нее синими глазами. Девочка вырывалась из рук матери и тянулась к нему, крича:
— Дядя! Мой!
Мгновение Донован стоял неподвижно. Потом он сообразил, что драгоценные секунды уходят, а посылка до сих пор у него в руках. Никогда раньше он не испытывал ничего подобного — ребенок звал его, протягивая к нему руки.
Но Ева всего лишь малышка, сказал он себе рассудительно, притом простуженная и с температурой. Она не знает, что делает. Она не знает его. Это не настоящее чувство, а просто результат половинки пончика и пары мужских рук, чьи объятия, кажется, пришлись ей по душе. Он никогда не видел мужчины в доме Джойл Харольд. Ребенок, наверное, просто истосковался по отцовской любви.
Джойл видела, какими несчастными глазами Донован смотрел на Еву, и попыталась его успокоить. Что он должен подумать о них? Дочка плачет, зовет его, а она уставилась на него, как какая-нибудь изголодавшаяся по любви кошка.
— Все в порядке, — сказала Джойл, пытаясь взять в руки себя, а заодно и девочку. — Она успокоится, как только мы войдем внутрь. — Покачивая дочку на руках, она поднялась к двери клиники. — Спасибо за помощь. Не забудьте спросить Одри. До свидания.
И кое-как справившись с ребенком, сумочкой и тяжелой стеклянной дверью, она вошла внутрь.
Донован еще некоторое время постоял на месте, пытаясь переварить все, что случилось с ним за последние пятнадцать минут. Из его автомобиля откачали бензин, самого подвергли резкой критике и даже угрожали. Затем он, наконец, повстречался со своей чертовски привлекательной соседкой, которая смотрела на него так, что мужчина повпечатлительней растаял бы на месте, и в довершение ее трехлетняя дочка завела с ним роман.
Господи, подумал он, наконец, повернув в сторону почты. В такой обстановке даже Вэл не сохранил бы хладнокровия.
III
Джойл качала дочку на руках. Девочка плакала, не переставая с тех нор, как ее обследовали и сделали укол.
— Скоро будет здорова. — Доктор Гудман, худощавый пожилой мужчина в очках с двойными линзами и бледно-голубом халате, писал рецепт, время от времени весело поглядывая на них поверх очков. — Но меня немного беспокоишь ты сама. У тебя ужасный вид. Знаешь, мир не перевернется, если ты позвонишь брату и признаешься, что тебе одной трудно ухаживать за старой Анни. Он наверняка не откажется приехать помочь вам.
Ева начала, слава Богу, уставать, и ее крики стали затихать. Джойл улыбнулась доктору, завязывая ей капюшон.
— Конечно, не откажется. Но он всегда в разъездах, а у его жены хлопот по горло со своим рестораном. Они положат бабушку в дом престарелых, а я просто не могу этого допустить. Она всегда была так дорога семье и составляла важную часть нашей жизни…
— А тебе не кажется, что у тебя самой хлопот по горло?
— Конечно, но я ведь работаю дома, так что мне легче ухаживать за старушкой, чем многим. — Джойл улыбнулась доктору, который когда-то был еще ее педиатром. — Конец наставлениям?
Приехав в родной город на уик-энд, Делина случайно знакомится с уличным музыкантом. Она не понимает, что привлекает ее в бездомном бродяге, но, тем не менее, не в силах противиться охватившей ее страсти. Мимолетная интрижка грозит перерасти в настоящий роман, и тут выясняется, что Крис, а именно так зовут избранника Делины, никакой не музыкант, а преуспевающий адвокат. И это, как ни странно, становится серьезным испытанием для чувств обоих…
Если одна и та же очаровательная девушка встречается на пути молодого человека, и не просто на улице, а сначала на борту авиалайнера, а две недели спустя на палубе морского парома, то ему невольно приходит на ум, что это неспроста. Только вот что задумала судьба: свести вместе тех, кто предназначен друг для друга, или зло посмеяться над ними, поманив красивой сказкой, которой не суждено сбыться?Выяснить это можно только одним путем: пойти на поводу у зародившихся чувств, не задумываясь о последствиях.
Путь истинной любви не всегда бывает гладким. Сомнение, взаимное недоверие, ревность, наконец, подстерегают влюбленных на каждом шагу. Не удалось избежать этого и нашим героям.Детективный элемент, присутствующий в романе, придает сюжету известную остроту и занимательность.Для широкого круга читателей.
Увидев на пороге раненого и потерявшего память незнакомца, Серенити сразу заподозрила, что этот человек каким-то образом связан с ее бывшим мужем, от побоев которого она сбежала. Но этот несчастный еще и самый красивый мужчина на свете.
Когда биологические часы принимаются тикать особенно громко, подходящего мужа, конечно, на горизонте не оказывается. Что делать молодой женщине? Почему бы, например, не вспомнить о бабушке и не приехать и не помочь ей? Холли так и сделала…
Школьная учительница Салли мечтает изменить свою однообразную жизнь. Например, стать журналисткой, повидать мир. Работу в газете девушке найти не удается, и тогда она отправляется в далекое путешествие. Узнав в случайном попутчике своего кумира, известного писателя Маккензи, Салли решает воспользоваться случаем и написать о знаменитости серию репортажей — тайком, поскольку Маккензи на дух не переносит журналистскую братию. Знала бы она, сколько слез — и счастья! — доставит ей это решение…