Шел снег - [9]

— Да, как вам сказать…

— Каторжники? Сумасшедшие?

— И те, и другие.

В тот день на улицах Москвы Себастьян Рок не раз видел толпы людей, которых жандармы разгоняли с помощью прикладов. Но вот коляска съехала на узкую улочку и сбавила ход. Откуда ни возьмись мужик с черным щетинистым подбородком и бешеными глазами, горящими между прядями длинных свалявшихся волос. Он подскочил к коляске, в которой сидел Себастьян, и мертвой хваткой вцепился ему в руку. Маскеле и попутчики пытались освободить руку Себастьяна и, чем ни попадя, колотили нападавшего по голове. Жандармам не оставалось ничего другого, кроме как сбить его с ног ударом приклада. Мужик с окровавленной головой упал навзничь, но тут же вскочил и бросился к остановившейся коляске. Но лошади уже тронулись с места и свалили русского наземь. Коляска, наехав на тело, подскочила, послышался хруст костей и резко оборвавшийся жуткий вопль.

На обочине дороги прямо на земле сидели десятки таких же бродяг, и от их страшной внешности становилось не по себе. Все происходило у них на глазах, но ничего, кроме тупого равнодушия, невозможно было уловить на их лицах. Вчерашние узники приобрели не только свободу, но и приличные запасы водки, от которой пребывали в полнейшем оцепенении. Эти несчастные и глазом не моргнули, когда их собрат отдал Богу душу на грязной мостовой.

Себастьян был бледен, как полотно, его бросало то в жар, то в холод, а зубы выбивали барабанную дробь. Опустив глаза, он поглаживал покусанную руку.

— Настоящий каннибал, этот сумасшедший, — попытался шутить повар. — Тебе повезло, а ведь мог отхватить руку по самый локоть.

— Зверье, а не люди, — философски обобщил дворецкий, подняв вверх палец.

То, что всем остальным показалось безобидным, хоть и неприятным эпизодом, по-настоящему испугало молодого человека. Себастьян ко всему стал относиться с опаской, особенно после того, как барон Фен поручил ему оборудовать в Кремле канцелярию, и для этого пришлось временно покинуть императорское окружение. Угроза нависла над всей армией. Уйти из жизни молодым? Кому нужна такая слава, если ты не можешь ею воспользоваться? То ли дело опера! Был бы у него голос. Черт возьми! Себастьяну хотелось заранее знать поры года своей жизни. Зима представлялась ему юностью, когда человек живет в предвкушении весны, прилива новых сил и энергии. Героизм его вовсе не прельщал. Да и где эти герои? Офицеры только и думают о продвижении по службе. Не по своей воле очутились в России все эти люди. Многие одели военную форму из-за куска хлеба. С зерном во Франции дела неважные. Беднякам стали давать рис. А кого это обрадует? Кругом воруют. Безработные умирают с голоду. В Руане продается хлеб из гороховой муки, а в Париже император тратит огромные суммы на то, чтобы удержать цену на хлеб в шестнадцать су за четыре фунта. Боится, чтобы люди не взбунтовались. Проходимцы спекулируют зерном и наживаются на людском горе. Куда девались те оптимисты, которые всех убеждали, что война будет короткой и в июле Великая Армия войдет в Петербург? Солдаты устали и сами себе желают поражения, лишь бы унести ноги домой. Теперь хоть отыграются на Москве.

Вереница повозок въехала, наконец, в огромные ворога крепости. Кругом суетились военные, таскавшие мебель. Внутри крепостных стен Кремль являл собой причудливое сочетание различных стилей и эпох, церквей и колоколен, увенчанных золочеными куполами, величественных дворцов, казарм. Был тут и арсенал, где только что обнаружили сорок тысяч английских, австрийских и русских ружей, сотню пушек, сабли, копья, средневековое оружие, трофеи, отнятые когда-то у турок и персов. Кое-что из этих трофеев солдаты примеряли на себя у биваков на большой площади.

Префект Боссе прибыл в Кремль раньше своих людей и теперь, стоя на каменной лестнице в фасадной части дворца, с важным видом отдавал распоряжения: «Господа из личной службы его величества? Следуйте за мной!» Он легко взбежал по лестнице, построенной на венецианский манер, и оказался на просторной галерее, откуда вся Москва была видна, как на ладони.

В царских апартаментах на наружных застекленных дверях не было ни портьер, ни ставень. Себастьян Рок, повар Маскеле, слуги и обойщики с трепетом вошли в будущую обитель императора, предусмотрительно сняв головные уборы. За длинной приемной, разделенной пополам колоннами, находилась спальня — просторная прямоугольная комната с видом на Москву-реку и роскошной кроватью под балдахином. На стенах лепные орнаменты со снятой позолотой, старые итальянские и французские картины. В камине лежали дрова. Все часы — стенные, каминные, настольные — исправно шли.

— Господа слуги разместятся в соседней комнате, вот здесь, слева. Перегородка очень тонкая, и его величеству не придется повышать голос, чтобы вас вызвать.

— А секретари? — спросил Себастьян.

— Для них надо бы подготовить место в смежной комнате, но пока мебелью обставлены лишь царские покои. Так что вы должны сами о себе позаботиться.

Секретари привыкли ко всему. Спали прямо на земле, под открытым небом, на лестницах, в прихожих, в сараях — где попало. И всегда одетые, всегда готовые к работе.