Шекспир отдыхает - [2]

Сколько, той жизни осталось?

Мы достойно прожили свой век.

Свет из глаз утекает. И старость.

Не такой уж надежный ковчег.

В оном веке в России безумцы

Спичкой море пытались зажечь.

Но смирялось вселенское горе.

Обновлялась земля. Зрело поле.

Бабы хлеб затевали испечь.

И рождались исправно ребята,

На коровьем росли молоке.

Мы ведь тоже рождались солдатами…

Но проспали Россию в хмельке.

Стихотворение он посвятил своему северному другу Коле Клеймёнову, которого по-братски любил за разделенную судьбу.

— Пекуша! — ласкалась Валентина.

— Шекспир — отдыхает! Классик ты мой! Напеки пирогов. Сходим в гости к земляку в соседний подъезд. Стихи ему почитаешь.

В высотном доме на берегу Чулыма жили три семьи из Заполярья. Пахаревы подружились с пожилым одиноким пенсионером геологом. Современная власть в стране не одобрялась северянами. Погундеть на «кремлёвских воров в законе», на «сук» в пределах России — сегодня любимая тема в любом застолье. Пека долгие годы не пьет, экстерном вроде как спиртом свою меру выбрал в Заполярье. «Сухогруз» в смысле вина и геолог. Валентине нравились её непьющие мужики. Так она выражалась. Пека же помнил разъятую дверь своей квартиры, когда нашел свою первую жену и любовника с топором в руке. Боль от Мухиного предательства выжгла в душе всё живое. И даже сейчас, когда ему шестьдесят пять — Пека ревнует свою Валентину к земляку северянину. Который на десять лет моложе. Утешает себя: «Шекспир отдыхает».

«Северных» пенсий Пахаревым хватало едва сводить концы с концами. С пенсий гасилась банковская ссуда и заёмные проценты. Единственный сын жил с семьей в Красноярске и Валентина последнее время жила там, поднимая и доглядывая новорожденного внука. Яслей — садиков нет. Молодым надо работать, чтобы оплачивать дорогое в краевом центре жилье. Радовала мысль, что в добрые годы купили сыну квартиру, когда он поступил учиться в Университет. Тогда северных зарплат с полярными надбавками хватало и на квартиру. Ныне же Пека решился на продажу родительского дома, рубленого из доброй строевой чулымской сосны. После смерти отца мать жила не долго, прибралась к отцу тихо и незаметно. Дом в частном секторе имел огород пять соток, баньку, хлев и свинарник. Все построено молодым отцом, сделано по-хозяйски — в сцепке; просторный крытый от дождей двор. Пека у родителей единственный сын. С беспечностью, свойственной северянам, схоронив дорогих ему родителей, он ни разу не озаботился наследством — домом с усадьбой. Жили там добрые люди, квартиранты. Жили уже десятый год, своим житьем оплачивая как бы сохранность родительского гнезда. Теперь эти добрые люди согласились выкупить дом. А документов на право наследства у наследника нет. Чтобы совершить куплю-продажу дома требовалось «Свидетельство» от нотариальной конторы.

С женой Валентиной Петр Михайлович совет держать не стал. Наследник — он. Денег с продажи хватит закрыть грабительскую ссуду в Банке, останутся деньги на мебель в квартиру. С Диксона Пахаревы привезли в отдельном контейнере огромную библиотеку книг. Теперь эта библиотека занимала маленькую комнату. Книги хранились в коробках и ящиках, в связках. Большой зал, где обитал Пека и спальная комната Валентины просторны от мебели. Вот и поехал Пека автобусом за Чулым в центр города к нотариусу округа. Городок обселён жителями на обоих берегах Чулыма. В «старом городе» и Администрация, и площадь с обелиском героям Революции. Венчает красоту центральной площади Свято-Троицкий белокаменный собор. «Новый город» на правобережье поднят в советское время. Добротные спальные районы из кирпичных пятиэтажек, много зелени и красота от простора взору на полноводный Чулым.

Рабочий день нотариусов начался по звонку сигнализации. Пека припозднился. Очередь солидная. Отстоял более часа. Дошел и до Пеки черед.

— Буква вашей фамилии у Бескиной — это нотариус на правом берегу. Фамилия умерших родителей в наших книгах не значится. Информация о наследстве только у Бескиной, — огорошила Пеку ответом нотариус. Ему дали адрес нотариальной конторы на правом берегу, откуда утром уехал Пётр Михайлович автобусом в центр города на левобережье. Следовало возвращаться за справкой на правобережье.

В «офисе» нотариуса Бескиной пара посетителей. В открытую дверь кабинета нотариуса виден сидящий на стуле полнотелый и белолицый богатый китаец. Пеку насторожила елейная речь знакомого когда-то голоса. Хозяйку голоса — из приемной — в кабинете не видно за горой бумаг на столе.

Нотариус Бескина нежно облизывала вопросами все члены дорогого для нее богатого китайца. Пеке и в голову не приходило, что хозяйка знакомого голоса известная ему Мухина. С первой женой он развелся давно. И Пека вспомнил: жена Валентина называла фамилию «физрука школы» — «Бескин». За глаза его звали «бесом».

«Спокойно, Михалыч. Спокойно, Пека, — напрягся Пахарев. — Шекспир сегодня точно отдыхает, если такой расклад».

А расклад был именно такой. Нарочно не придумаешь подобный «сюжет для небольшого рассказа». Пека вжался в мягкий диванчик, на который присел рядом с открытой дверью в кабинет, там с клиенткой работала молодая сотрудница Бескиной.