Шекспир - [34]
В общем, гипотеза о вербовке труппой кажется маловероятной. Какая потрясающая сцена: труппа берет Шекспира прямо из родного города! Похоже на волшебную сказку. Но если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе. Все же это не лишено очарования. Повторяем, что, вероятно, Уильям направляется в Лондон в 1583 году в возрасте восемнадцати или девятнадцати лет, в зависимости от того, дожидается он или нет в Стратфорде рождения Сюзанны. Отправляется ли он в столицу именно с целью поступить в театр? Это неизвестно, но очевидно, что он с ним там встречается. Уже через девять лет его чувство антрепризы, его успехи, его известность интересуют маленькую устоявшуюся группу драматургов, в которую он проникает. За исключением даты крестин близнецов 2 февраля 1585 года мы плаваем в пустоте до ядовитого памфлета Роберта Грина, опубликованного в сентябре 1592 года. Серьезный ориентир для историка, он раскрывает в Шекспире коварного конкурента.
Девять лет, отделяющие 1583 год от 1592 года, являются годами становления Шекспира, поэта и драматурга. Мы определяем ему единственно возможную программу для выхода его гения, открыто признаваемого его соперниками в самые первые годы последнего десятилетия, ведущего XVI век к своему концу: жадное чтение и обучение на театральных подмостках, параллельное развитие памяти, без сомнения, превосходной от природы. Шекспир не выходит из торговли кожей, которой обучал его отец, сразу подготовленным к славе. Как любой другой, он учится, насыщается всем, что есть внутри и вокруг лондонских театров. Он создает круг знакомств не из необходимого расчета, а потому что его личность и приятна, и блестяща, как утверждают все существующие свидетельства. Так случилось, что театр в елизаветинской столице является идеальным местом встречи представителей всех профессий, всех социальных классов, от скромного ученика до знатного аристократа, и актеры, если они хорошо делают свое дело, имеют доступ ко двору, который развлекают спектаклями. В период расцвета театра английского Возрождения, совпавшего с моментом появления Шекспира в Лондоне, имена великих актеров и главных драматургов у всех на усгах как при дворе, так и в городе. Королева знает их и приглашает играть перед ней, торговец аплодирует им так же, как и ремесленник, когда приходит в театр, ученики уже там, а в это время в глубине своих лавок и мастерских другие ремесленники и торговцы-пуритане, ненавидящие театр и актеров, хлопают глазами, убеждаясь, что их ученики уже удрали посмотреть пьесу. Где раздобыли необходимый пенни, чтобы войти в театр, эти ученики, не получающие платы, полностью зависящие от расположения хозяина, дающего возможность воспользоваться тем или иным случаем? В ожидании начала спектакля на сцене ученики в партере производят адский шум. Суматоха весела, но и опасна для актера, который через несколько мгновений выйдет на сцену приветствовать публику и произнесет первые стихи пьесы, так как наступает момент начала спектакля.
Английский театр медленно освобождается от моралите конца XV века и первой половины XVI века. Играемые интерлюдии сохраняют черты доминирующего драматического жанра, каким было моралите в XV веке. Персонажи больше типичны, чем индивидуальны, они иллюстрируют социальное или профессиональное состояние и довольно часто добродетель или порок, как это делали аллегории моралите. Пьеса «Фалдженс и Лукреция» («Fulgensand Lukrece»), написанная Генри Медволлом в 1457 году, представляет для историка знаменательное событие. Она подсказана произведением итальянской моральной философии «De vara nobilitate» (1428) итальянского гуманиста Бонаккорсо и написана в форме средневекового «disputatio». Ее рассматривали как первую английскую комедию. Это верно, если требуется отыскать самостоятельное произведение, а не отрывок из пьесы, чтобы проиллюстрировать рождение нового драматического подхода.
Кроме Генри Медволла, духовника кардинала Джона Мортона, другими авторами значительных комических интерлюдий являются Джон Растелл, издатель и адвокат, свояк сэра Томаса Мора, и еще зять Растелла Джон Хэйвуд, певец и музыкант, который был выслан после смерти королевы Марии Тюдор, благоволившей ему.
В середине XVI века комедия, которую продолжают называть интерлюдией, уже несколько отдаляется от универсальной аллегории и пускает свои корни в народную местную традицию. «Джек Джаггер» (1553–1558) — анонимное переложение «Амфитриона» Плавта. Амфитрион заменен мэтром Бограсом, и автор помещает действие в английское буржуазное общество и вдохновляется социальными противоречиями и характерными конфликтами повседневной жизни. Некоторый дидактизм не мешает ни веселью речи, ни явному удовольствию от вида на сцене обычного английского общества. Здесь заметно формирование драматического зеркала, в котором нуждается нация, чтобы понять свою сущность в самых специфических или самых банальных проявлениях. Интрига — часто простой предлог для оживления желаемой картины
Как первая английская трагедия обычно рассматривается пьеса «Горбодук», также называемая «Феррекс и Поррекс» по имени братьев врагов. В ее создании приняли участие два юриста: Томас Нортон, тридцати лет, и Томас Сэквилл, двадцати шести лет. По своему отцу, сэру Ричарду Сэквиллу, Томас Сэквилл — кузен королевы по немецкой линии. Пьеса состоит из пяти актов, Нортон написал три первых, Сэквилл — остальные. Есть хор. Драматическое действие дополняется и комментируется на античный манер. Каждому акту предшествует пантомима, которая непонятно или понятно символизирует драматическое содержание. Тема разделения королевства и гражданской войны созвучна постоянной заботе англичан в то время. Первый елизаветинский парламент, созванный в 1569 году, продемонстрировал свою озабоченность в отношении династии Тюдоров, требуя от двадцатишестилетней государыни согласиться на брак, чтобы дать наследника: однако через два года шаг окажется напрасным. Определенное число черт, продемонстрированных «Горбодуком», окажутся основополагающими. В нем используется модель трагедии Сенеки: структура в пяти актах, историческая или псевдоисторическая тема и иде-фикс нарушении порядка в государстве и гражданские распри, обращение к пантомиме для объяснения содержания или, наоборот, для стимуляции внимания созданием неясности, смесь рифмованных стихов и нерифмованных, набор белых стихов, прерываемых рифмованными десятистшпиями.
«Эта авантюристка была римлянка, довольно молодая, высокого роста, хорошо сложена, с черными глазами и кожей поразительной белизны, но той искусственной белизны, что свойственна в Риме почти всем галантным женщинам, и которая так не нравится лакомкам, любящим прекрасную природу.У нее были привлекательные манеры и умный вид; но это был лишь вид. Она говорила только по-итальянски, и лишь один английский офицер по фамилии Уолпол поддерживал с ней беседу. Хотя он ко мне ни разу не обращался, он внушал мне дружеские чувства, и это не было только в силу симпатии, поскольку, если бы я был слеп или глух, с сэром Уолполом мне было бы ни жарко ни холодно…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
«Что касается причины предписания моему дорогому соучастнику покинуть пределы Республики, это не была игра, потому что Государственные инквизиторы располагали множеством средств, когда хотели полностью очистить государство от игроков. Причина его изгнания, однако, была другая, и чрезвычайная.Знатный венецианец из семьи Гритти по прозвищу Сгомбро (Макрель) влюбился в этого человека противоестественным образом и тот, то ли ради смеха, то ли по склонности, не был к нему жесток. Великий вред состоял в том, что эта монструозная любовь проявлялась публично.
В книге, написанной непосредственными участниками и руководителями освободительного движения в Сальвадоре, рассказывается о героической борьбе сальвадорских патриотов против антинародной террористической диктатуры (1960-1970-е годы).
Отец Бернардо — итальянский священник, который в эпоху перестройки по зову Господа приехал в нашу страну, стоял у истоков семинарии и шесть лет был ее ректором, закончил жизненный путь в 2002 г. в Казахстане. Эта книга — его воспоминания, а также свидетельства людей, лично знавших его по служению в Италии и в России.
Новую книгу «Рига известная и неизвестная» я писал вместе с читателями – рижанами, москвичами, англичанами. Вера Войцеховская, живущая ныне в Англии, рассказала о своем прапрадедушке, крупном царском чиновнике Николае Качалове, благодаря которому Александр Второй выделил Риге миллионы на развитие порта, дочь священника Лариса Шенрок – о храме в Дзинтари, настоятелем которого был ее отец, а московский архитектор Марина подарила уникальные открытки, позволяющие по-новому увидеть известные здания.Узнаете вы о рано ушедшем архитекторе Тизенгаузене – построившем в Межапарке около 50 зданий, о том, чем был знаменит давным-давно Рижский зоосад, которому в 2012-м исполняется сто лет.Никогда прежде я не писал о немецкой оккупации.
Марии Медичи (1573–1642) пришлось пережить бурные времена, будучи супругой знаменитого Наварры. После его смерти она была объявлена регентшей при малолетнем короле Людовике XIII и правила страной в течение семи лет, сохраняя относительный мир и спокойствие.Ее образ всегда был как бы затушеван, завуалирован по сравнению с другими выдающимися женщинами Истории. Насколько это справедливо, судить читателю. Рассказ о жене Великого Повесы и матери своего августейшего сына, имевшей кроме него еще четверых детей, напомнит о том, что сильные мира сего в личном плане мало чем отличаются от простых смертных…Книга будет интересна широкому кругу читателей.
Авантюрная жизнь семейства Борджиа, полная внезапных поворотов и неожиданных развязок, дает нам богатые сведения о психологии исключительных личностей, не дающих себе труда сдержать порывы своих страстей. Но их история интересна еще и тем, что их судьба неотделима от судеб мира: через призму их жизни мы наблюдаем великие потрясения конца Средневековья, революцию нравов и мышления, породивших современную эпоху.
Книга посвящена жизни и деятельности активного участника Великой французской революции конца XVIII века, впоследствии ставшего министром полиции Директории и Наполеона, Жозефа Фуше. Его биография дана на фоне крупнейших событий европейской истории.
Книга содержит биографии всех, кто в разное время получил звание генерал-фельдмаршала России. Это такие выдающиеся полководцы, как Суворов, Румянцев, Кутузов, Барклай-де-Толли. а также менее известные, по сыгравшие определенную роль в истории страны: Салтыковы, Репнины, Дибич, Паскквич, Воронцов, Милютин. Среди награжденных чином фельдмаршала государственные деятели, представители правящих династий России и Европы, служившие в русской армии иностранные подданные. Для широкого круга читателей, интересующихся российской историей.