Шекспир курит в сторонке - [12]

Зоя обрадовалась:

– Вот видите! Я сказала те же самые слова следователю… минуточку… принесла его визитку… Эльдар Магометович Дзаев. Он меня не слышал, вернее, не слушал, сидел, карандаш в пальцах вертел, а потом и говорит: «Зоя Владимировна, я тут поизучал финансовые дела вашего мужа и понял: Борис Олегович вообще никаких средств не имел. Рассказы о его богатстве – блеф, на счете у адвоката двести тысяч рублей. Для простого человека это хорошая сумма, но не для вас. Причина ухода из жизни понятна: проблема с финансами».

Агишева, как школьница, сложила руки на столе и продолжила:

– У меня создалось впечатление, что Дзаев хотел побыстрее от меня избавиться, бросить папку в архив. Я исчерпала аргументы, говорила, что паук не мог укусить хозяина, обращала внимание на странную форму записки, но Эльдар Магометович был каменной стеной. Но я-то понимаю, что мужа убили. Какие у него причины для суицида? Он всегда жил без денег, я вам уже объяснила, откуда взялись дом, машины и прочее. Боря никогда не пребывал в депрессии. Максимум, что он мог, это, выпив рюмку, жахнуть ее об пол и воскликнуть: «Либо жизнь тебя трахает, либо ты ее! Прорвемся с песней! Сегодня тучи, завтра светит солнце».

Понимаете, Борис не унывал. Ну и паук. Можете считать меня полной дурой, но насекомые для мужа были как дети. Хотя нет, детей он как раз не любил. Пару раз, вроде в шутку, Боря мне говорил: «Золотце, если я вдруг умру, ты должна позаботиться о паучатах, пусть они счастливо доживают своей век».

Но я понимала, супруг всерьез озабочен судьбой питомцев. Он никогда бы не обрек обожаемого Павлушу на безвременную кончину. Уж кто-кто, а Боря знал: выпустив яд, его мальчик неминуемо погибнет.

Приходько потер рукой затылок.

– Известны случаи, когда хозяева-самоубийцы, прежде чем уйти из жизни, усыпляли своих собак-кошек, боясь, что те попадут в чужие, злые руки.

– Тогда Борис опустошил бы все аквариумы! – воскликнула Зоя. – Он обожал паучью колонию. Но только мои здравые аргументы для следователя Дзаева – пшик. Эльдар Магометович напоминал болото: кинешь туда булыжник – чмок, оно его поглотило. Швырнешь слиток золота – чмок, опять сожрало. Различий между кирпичом и драгоценным металлом для трясины нет. Дзаев высказался конкретно: «Нет оснований считать, что это убийство».

А потом Дзаев взял и умер. В двадцатых числах мая. От инфаркта.

Понятно, что страховая компания мне в выплате откажет. И это лишь подтверждает, что муж пал от руки киллера. Он любил меня, позаботился о полисе и… отравился? Нонсенс! Боря хоть и не получил диплома юрфака, но кое в чем хорошо разбирался, знал про недействительность полиса в случае суицида.

– Любовь, – задумчиво протянул Приходько, – не простая штука. В принципе, все преступления происходят из-за нее, вопрос лишь в том, что страстно любят: женщину, мужчину, ребенка, родителей, деньги, карьеру, имидж или крохотную жилплощадь. Тань, помнишь милую бабулю, которая из-за комнаты в коммуналке семь человек в гроб уложила и не поежилась?

Я кивнула, а Федор повернулся к Зое:

– Кто из ваших знакомых знал о страсти Бориса к паукам?

– Все, – ответила та, – дарили мужу пресс-папье в виде членистоногих, сувенирную продукцию с их изображением. Боря часто предлагал гостям: «Пошли, покажу своих красавцев». Дамы сразу отказывались, мужчины, в основном, тоже.

– Можете дать нам список друзей адвоката? – попросила я.

Зоя вынула из сумочки сигареты.

– В нашем офисе не курят, – сказала я, – никотин и смолы убивают не только того, кто дымит, но и окружающих.

– Здорово! – сказала Зоя. – Прямо как в Париже, там теперь народ зимой под дождем на улице обедает, сидят за столиками, в тарелки льет. А все из-за запрещения курить в помещении. В отношении приятелей сразу не отвечу. Возьмите сотню «Форбс», прибавьте к ней население Рублевки, приплюсуйте армию дипкорпуса, депутатов, чиновников, звезд шоу-бизнеса. Я не могу назвать всех, кто захаживал в наш дом. На последний день рождения Бори пришло более пятисот человек, мы подарки потом месяц разбирали, а букеты прислуга воткнула в землю вокруг особняка, в доме тысяча метров, может, чуть больше, так клумб получилось три кольца.

– Речь идет о самых близких, – уточнила я, – лучших друзьях.

– Они все были лучшие, – вздохнула Зоя.

– Родственники? – заехал с другого конца Приходько.

– Моя мама давно скончалась, – с грустью произнесла Агишева, – отца я не помню. Бориных родителей никогда не видела, оба ушли из жизни до нашей женитьбы. Братьев, сестер, теток, дядей, племянников и прочих у нас не было.

– Наверное, бесполезно спрашивать, кто мог ненавидеть адвоката, – протянул Федор.

– Никто, – решительно ответила Зоя, – он всем помогал, разруливал ситуации и никогда не выдавал чужих тайн. За годы брака я ни разу не видела супруга подшофе, пара рюмок вечером или бокал вина в компании не в счет. Боря был открыт, обаятелен, весел. Всегда в отличном настроении, никогда никого не грузил, казалось, у него нет и не будет проблем, он шел по жизни смеясь. Его обожали за оптимизм и доброжелательность. Спросите любого и услышите: «Боб? Да он чудо, солнечный человек».