Шехерезада - [153]

— Тхалладжа, — просиял он.

— Что?

Капитан самбуки был доволен.

— Ледник. Никогда не видел?

— Н-ну… — промычал Касым, но в конце концов не стал скрывать своей неосведомленности. — Лед? — с непонятным волнением уточнил он. — Про лед, конечно, слышал, но никогда не видел, даже сомневался в его существовании.

— Добывается в горах Хамадан и как можно скорей доставляется по реке, пока не растаял. Почти все продаем багдадским богачам для охлаждения домов и напитков. Остатки забирают торговцы рудой в Басре. Цены растут в зависимости от жары и расстояния.

Касым боролся с презрением к самому себе.

— Можно на этот лед посмотреть? — вымолвил он.

— Конечно, — кивнул капитан. — Только быстро, да постарайся не дышать на него.

Проверив курс судна, взглянув на течение, он осторожно развязал веревки, снял с сосуда свинцовую крышку и, как любящий отец, предъявил скрытое внутри сокровище: два некрасивых комка спрессованного снега в черных полосах, присыпанные опилками.

— Это он? — уточнил Касым.

— Людей и не за то убивают, — объявил капитан, быстро закрывая сосуд, пока туда не проникло слишком много воздуха. — Мои детки плачут в жару, — добавил он, закутывая сосуд с прилежностью матери, пеленающей заснувших двойняшек.

— В Басре продаешь? — спросил Касым. — Почему не доставляешь по Тигру?

— Из-за таможни в Даир-аль-Акуле, друг мой. С начальником невозможно иметь дело, он требует взятку, задерживая мое судно, пока льда едва хватит, чтоб муху заморозить. Из-за него я хожу по Евфрату, который еще шире, где меньше петель и бандитов, поэтому я быстрее теперь прибываю на место, тратясь на одних гребцов, что обходится гораздо дешевле взятки проклятому таможеннику. Поистине, Аллах восстанавливает справедливость там, где бессильны разумные доводы, — весело рассмеялся он.

Судно мчалось вперед в сгущавшейся ночной темноте, улегшаяся команда переваривала сухой хлеб и густую похлебку. Исхак с Юсуфом, слишком озабоченные, чтобы заснуть, начищали мечи песком и смазывали маслом.

— Ты мечом когда-нибудь работал? — спросил Юсуф, видя, как осторожно Исхак обращается с лезвием.

Вопрос был важный, ибо вскоре можно было встретиться с опасностями, которые не оставляют времени для колебаний, но Исхак даже сейчас не позволял себе думать о такой возможности, храня молчание, только молясь, чтоб Аллах направлял его руку в нужный момент. Он не совсем понял цель заданного вопроса, но видел, как Юсуф тайно шептался с Касымом, и гадал, не пришли ли они к какому-нибудь соглашению, в результате которого он погибнет или даже станет их жертвой. Может быть, вор сейчас просто держится настороже, взаимно опасаясь коварства с его стороны.

— А о Бабилиме что знаешь? — не отступал Юсуф.

— Знаю, что даже его величию пришел конец.

— Я имею в виду план города.

Исхак пошел на уступку, не увидев никакого вреда в том, чтобы поделиться известными ему сведениями.

— Знаю, что там три-четыре огромных руины на месте бывших дворцов, — сказал он. — Лучше всех сохранился зиккурат, храм Бела. На юге Новый дворец, а еще дальше к югу другая резиденция, Амран. Есть и другие развалины ворот, крепостных стен, обломки статуй… Остальное — забытая богом пустыня.

— Неплохо ты с ним знаком.

— Я знаком с запустением.

Юсуф задумался.

— Как думаешь, где держат Шехерезаду?

— Только в храме Бела, — без колебаний ответил Исхак. — В Вавилонской башне. Она поднимается ярусами, сужаясь к вершине, окружена снаружи спиральными пандусами.

— Это не объяснение.

— Легенда гласит, что на самом верху стоит пышное ложе, украшенное драгоценными камнями, где держат пленницу, женщину столь неслыханной красоты, что сами боги сходят с небес полюбоваться ею. Похитители — люди культурные, о чем свидетельствует записка с требованием выкупа. Для сказительницы это единственно подходящее место.

— Ты уже ошибся насчет Ктесифона.

— Убей меня, если ошибся насчет Бабилимы, — предложил Исхак, пока река несла их дальше.

Лунный свет мерцал на чернильной воде. При случайных вспышках огня виднелись бесконечные купы пальм, слышался собачий лай. Капитан самбука разрешил Касыму временно взять на себя управление судном и, стоя у него за плечом, так изумился навигационному мастерству горбуна, который без труда прокладывал путь меж островками и почти незаметными водоворотами, что решился оставить его у руля и даже позволил себе ненадолго соснуть.

Касым словно вернулся домой после долгого путешествия по чужим землям. Тряская палуба, нос, разрезающий воду, сила речного течения возбуждали его, вызывали знакомые переживания. Послушное приказам судно, несравненное чувство власти над ним, которого ему так не хватало, обостряло ощущения, заставляло вспомнить все навыки, успокоило в мгновение ока, наполнило такой уверенностью в себе, что ему захотелось, чтоб река никогда не кончалась.

— Люди вроде тебя всегда требуются на торговых судах, — прошептал капитан, поднявшись среди ночи.

— Я морской капитан, — заявил Касым. Как ни хорошо на реке, ничто не сравнится с судном, идущим по пенистым волнам под звездами.

— Не стоит недооценивать реку, — настаивал капитан самбука, — тут свои проблемы. Выше Багдада находится смертоносный котел — аль-Абваб, — где река несется меж скалами со страшной силой. Есть и другие быстрые течения, приводящие в содрогание сердце храбрейшего мореплавателя; речное русло, направление ветров постоянно меняются, нам без конца угрожает опасность захвата, столкновения с другой лодкой… Вдобавок в нашем деле приходится поспешать, что только усложняет задачу.