Шеф-повар Александр Красовский - [25]

Мне же стало смешно. Я только вчера, случайно обнаружил, что могу свернуть такой гвоздь в кольцо, когда разбирался с дровами в сарае Клавдии Ивановны.

Понемногу, незаметно, но мышечная сила у меня увеличивалась. Меня это даже начало слегка беспокоить, не настанет ли такой момент, что сила будет мешать в жизни.

– Это наверно медный гвоздь, – снисходительно объяснил окружающим Гена Семенов.

Бесцеремонно выдернув железку у меня из рук, он попытался ее выпрямить.

Однако, громкое пыхтение и сопение делу не помогло, гвоздь оставался согнутым.

– Ну, все Геша, – хихикнул замызганный тощий паренек. – Ты будешь первый кандидат на пиз. ли, если движок снова не переберешь.

Семенов со злостью швырнул гвоздь на бетонный пол и вышел из бокса.

– Ничо, на сердитых воду возят, – сказал Степаныч. – В общем, Санек иди оформляйся, двойку мы за тобой закрепим, а пока ее делают найдем тебе транспорт. После кадров снова зайдешь ко мне помаракуем, как в общий график тебя включить.

По пути домой я все прикидывал, как лучше соблюсти баланс между учебой и работой, а потом решил это отложить до октября. Впереди еще два месяца без учебы, сейчас главное, как отбояриться от поездки на картошку. Придется, все-таки, обратится к маман, чтобы получить справку о какой-нибудь болячке.

Признаться честно, мне становилось не по себе, когда я представлял, что отправлюсь в совхоз в кампании тридцати или сорока девчонок и как на это отреагирует моя жена. Нет, таких приключений мне точно не надо.

А что мы сегодня будем кушать? – пришло мне в голову, когда я проходли мимо гастронома. Зайдя в него, я прошел в мясной отдел. За стеклом в пустой витрине грустно лежала горстка свиных ножек и несколько говяжьих языков. От мяса на витрине оставались только ценники.

– Ну, мы люди не гордые, нам и языки пойдут, – подумал я и купил несколько штук. Сегодня на ужин у нас будет язык в кисло-сладком соусе с изюмом и черносливом. А на гарнир сотэ из баклажана и кабачка. Только придется зайти на рынок. Увы, в магазинах нынче таких овощей не продают.

Когда Люда пришла домой, язык уже был готов и по комнате распространялся соблазнительный запах приправ и тушеного мяса. Сотэ еще доходило, а я мелко нарезал чеснок, чтобы засыпать его в конце готовки.

– Ох, я так устала, ноги совсем не держат, – сообщила жена и рухнула на кровать, задрав ноги кверху.

– Санчик, скорее сними с меня туфли, пожалуйста, ничего не могу.

Я подошел к кровати, расстегнул ремешки и снял туфельки.

– Ну, расскажи, как первый рабочий день прошел, – спросил, присаживаясь рядом с ней и массируя ступни.

– Ой, как хорошо! – Люда закрыла глаза, вытянувшись на кровати. А я продолжал массаж, стараясь промять акупунктурные точки.

Минут через пять Люда пришла к жизни, открыла глаза и спросила:

– А чем это так вкусно пахнет?

– А это пахнет ужином, но он приготовлен только для меня. А одна симпатичная девушка, дразнившая меня утром ходьбой в одних чулках и поясе, останется голодной.

Естественно, мне тут же пообещали все виды Камасутры за тарелку с едой.

Но только после ужина.

За столом Люда сообщила, что работать с хирургом ей понравилось. Самое главное, не нужно ничего решать самой, ее забота-выполнение назначений врача.

Для меня в ее словах не было ничего нового. Ведь всегда легче, когда кто-то берет на себя роль лидера. Единственно, что ей не понравилось, это большая нагрузка. После работы на скорой помощи в небольшом городке, хирургический прием в поликлинике казался огромным.

– Это, так кажется в первый день, пройдет неделя, две и все станет на свои места, привыкнешь, – отреагировал я на ее жалобы.

Я в свою очередь рассказал о своих делах и сообщил, что уже завтра выхожу работать во вторую смену на такси.

Еще один день новой жизни подходил к концу.

Глава 8

Что-то понравилось мне таксовать, может, ну, ее, кулинарию?

После ужина, мы с женой отдались «разнузданному» сексу. Ну, это так считала Люда. За прошедшие два месяца мне удалось перевоспитать жуткую скромняшку во вполне нормальную женщину, нисколько не уступающую в этом деле моим двум женам из прежней жизни. Хотя до разнузданности нам было еще очень и очень далеко. Но я не терял надежды на лучшее, еще было куда двигаться. Главное не спешить.

Успокоились мы ближе к трем часам ночи. Поэтому даже пришлось поставить будильник, чтобы не опоздать на работу.

Утром, собираясь уходить, я неожиданно подумал:

– Блин, что-то быстро будни наступили, как-то сумбурно все у меня делается. Надо бы сесть и план на ближайший год составить, не хочется зимой в этой мансарде ютиться, да задницу морозить в уличном туалете. Короче, хоть как, но к декабрю надо что-то придумать, и перебраться в более комфортабельное жилье, да хотя бы в общагу, для начала.

С этими мыслями я и отправился в таксопарк.

Сегодня Петр Степанович был сама приветливость и доброжелательность, когда подвел меня к ржавой рухляди, называющейся Волга. Вчерашняя двойка, на которой мы катались, была по сравнению с той, красавицей.

– Вот Санек, от сердца отрываю, – сообщил Степаныч. – Пользуйся моей добротой. Ты, я вижу, парень понятливый, думаю, мы с тобой сработаемся.