Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы - [23]

С. Гесс, комендант Аушвица, утверждал иначе, но, насколько я понял, он дал эти показания под давлением. Что вы можете сказать насчет крематориев? В тех местах неоднократно замечали огромные облака дыма от сжигания трупов.

М. Там еще делали бензин из угля. Вообще весь этот участок был одной большой угольной разработкой, и я знаю, что у «Farben» были большие печи, использовавшиеся для переработки угля в бензин. Из них и шел этот дым. Да, и тем не менее в Аушвице должны были сжигать трупы умерших заключенных, как и во всех остальных тюрьмах и лагерях. Был такой порядок, особенно в случае тифа. Кстати, кремировать заключенных стали еще во времена кайзера, так что это не было нововведением СС.

С. Такое впечатление, что вы сейчас извиняетесь за лагеря.

М. Конечно же, нет. Эти лагеря задумывались вовсе не как центры уничтожения евреев. Они использовались как места заключения всех категорий осужденных, в частности грабителей банков, коммунистов, гомосексуалистов и прочих, и многих людей, которых гестапо изолировало от общества как активных врагов государства, попрошаек, постоянно неработающих и так далее. И сейчас, как и тогда, я не вижу ничего страшного в том, чтобы запереть эти отбросы под замок и заставить немножко поработать.

С. Но евреи не подходили под эти категории, разве не так?

М. По большей части нет. Хотя, конечно, многие из них не имели гражданства и многих использовали как бесплатных рабочих. Не слишком приятная перспектива, но, в конце концов, все-таки не фабрика смерти. Фабрикой смерти руководил Глобочник, но не потому, что получил такой приказ, и не потому, что так ненавидел евреев. Его, между прочим, и самого долго считали отчасти евреем. Он убивал людей ради денег.

С. Вы можете сказать, сколько людей умерло в Аушвице?

М, Понятия не имею. В моих архивах есть кое-какие данные, но, боюсь, их довольно мало.

С. Миллионы?

М. Где, в Аушвице? Да нет, не столько, конечно, но довольно много. Самое большее сотня тысяч, но никак не миллионы. Главным образом от тифа и других заболеваний. Сейчас я не могу представить вам никаких данных, но я могу поискать их, если вам угодно. Я помню совершенно точно, что общие цифры по всем лагерям в целом составили около полумиллиона умерших за семилетний период. В основном от тифа, и, уж конечно, не все они были евреи.[41]

С. Кто нес ответственность за убийства? Например, за те, что происходили в Аушвице?

М. Я не знаю, и я не хотел этим интересоваться. Ко мне это не имело ровно никакого отношения. Я знаю, что Гиммлер должен был быть осведомлен обо всем происходящем, но делалось ли это по его приказу, я не знаю.

С. Осведомлен о программе уничтожения?

М. Нет, нет, позвольте мне повториться. О высоком уровне смертности и плохих условиях содержания заключенных. Я лично разговаривал с ним о Люблине, так что он был в курсе всего этого дела.

С. Но ведь и вы были в курсе, не так ли?

М. Иногда мне хочется, чтобы вы слушали меня внимательней. Я неоднократно за последние несколько минут говорил вам, что знал об этих вещах довольно много. Я докладывал об этом Гиммлеру, моему начальнику. Эти дела были полностью вне моей власти. Лагерями руководил Глюке, который подчинялся Полю. Мы были просто-напросто в разных цепочках подчинения. Когда я считал, что имеет место нарушение закона или предосудительное поведение, я предпринимал определенные меры и был способен исправить ситуацию.

С. Что считалось предосудительным поведением?

М. Ну хорошо. Однажды я узнал, что вермахт… отправил комиссаров-коммунистов в лагеря… в лагеря под управлением СС… чтобы расстрелять.

С. СС отправили их туда?

M. Нет, армия. Армия отправила этих русских в лагеря и требовала их расстрела. Они в большинстве своем умерли от тифа… умерли еще по дороге в лагерь. Совершенно отвратительное дело. И если вас это порадует, скажу, что приказал военным немедленно прекратить это.

С. Расстреливать пленных?

М. Нет, отправлять умирающих людей нам, чтобы мы убивали вместо них. Если армия хочет их смерти, пусть делает это сама. Должен отметить, что Люфтваффе таких вещей не делала. Но ведь вы считаете Геринга военным преступником, не так ли? По моему мнению, для большей пользы было бы разумнее потратить немного больше денег на питание и лечение заключенных, чем морить их голодом и загонять их работой до смерти. Но другие, очевидно, рассуждали иначе. Никого из сотрудников промышленной службы СС не интересовало ничего, кроме извлечения выгоды, чтобы произвести впечатление на Гиммлера, а Гиммлер единственно хотел произвести впечатление на Гитлера тем, какой он умный. Вот как все было.

С. Это была позиция СС в целом или нет?

М. Я бы сказал, что нет. Войска СС (Waffen-SS) полностью отличались от собственно СС (Allgemeine-SS). Они вообще ни во что не ставили Гиммлера. Они его полностью игнорировали и занимались войной. Гиммлер был очень ограниченный человек. Он тратил больше времени на составление меморандумов о том, что нацеплять на униформу, и о тонкостях официальных обращений, нежели на саму войну. Гиммлер вечно суетился по пустякам. Хотел бы я получать по марке за каждый полученный от него меморандум о самых тривиальных и бесполезных вещах… даже Гитлер находил его утомительным. Подчиненные Гиммлеру офицеры полностью игнорировали его, и он тратил целые дни на написание писем тому или иному генералу о проявлении неуважения к нему или неподчинении. Однажды он обратился ко мне с просьбой расследовать один такой бунт, как он это назвал, но мне удалось быстро от него отделаться. Меня же больше интересовала победа в войне, а не то, как один генерал назвал другого в официальном письме.