Шедевр - [10]

ЧТО? Марвин так и подскочил, хоть и собирался сидеть тихо.

— Не бойся, я тебя не обижу. — Джеймс смотрел прямо на Марвина. — Нет, ты не девочка. Думаю, ты мальчик, как и я.

Марвину стало полегче, но он по-прежнему вжимался в стол.

— Может, ты меня и не понимаешь, ну ничего. Сейчас папа придет, мне не терпится показать ему рисунок. Это просто чудо какое-то!

Джеймс подпер голову ладонями.

— Все думают, что я это нарисовал. Вот в чем проблема. Как им сказать?

Серые серьезные глаза Джеймса смотрели прямо на лампу. Марвин съежился.

— Они ни за что не поверят, что это ты. Какой же смысл говорить?

Никакого, хотел сказать Марвин. Не волнуйся. Завтра рисунка здесь уже не будет. Давай обо всем забудем.

Он уныло взглянул на свою картинку.

Громко хлопнула входная дверь, из прихожей послышались приглушенные голоса. Через минуту Карл Терик и миссис Помпадей уже были в комнате.

— Джеймс, Джеймс, покажи отцу рисунок. Взгляни, Карл. Уверяю тебя, это потрясающе! Так мелко, так изысканно. Прямо не терпится показать Мортонам. И Сандре Ортис, из галереи.

Карл улыбнулся и шагнул к письменному столу. Было ясно — он готов похвалить любую картину сына. Но при виде рисунка Марвина всю его невозмутимость как рукой сняло. Он выпучил глаза и затеребил бороду.

— Можно? — он потянулся к рисунку.

— Конечно, папа, — смущенно разрешил Джеймс.

Марвин осторожно подвинулся вперед — только бы не пропустить ни слова.

— Ну, что я тебе говорила, — встряла миссис Помпадей. — Разве не чудо?

Карл поднес рисунок к свету.

— Как ты это сделал?

Джеймс сглотнул.

— Просто нарисовал. Изобразил то, что вижу за окном.

Карл поднес листок прямо к носу, пристально разглядывая рисунок, потом отставил его на расстояние вытянутой руки.

— Какие изящные, четкие линии! Вот уж не думал, что перо такое тонкое.

Джеймс промолчал.

Карл покачал головой.

— Это похоже на… Звучит странно, но это вылитый Дюрер.

И Марвин, и Джеймс, ничего не понимая, уставились на него. Карл задумчиво вертел рисунок в руках.

— Очень похоже. Ничуть не хуже.

Миссис Помпадей сияла от счастья.

— Да, точь-в-точь Дюрер.

— Что это? — спросил Джеймс. — Что такое дюрер?

— Альбрехт Дюрер, — объяснил Карл. — Немецкий художник эпохи Возрождения. Живописец, гравер, много рисовал пером, в том числе и такие вот миниатюры, жил давным-давно. Детали на твоем рисунке превосходно проработаны, Джеймс! Никак в себя прийти не могу.

Джеймс радостно улыбался родителям. Марвин радостно улыбался Джеймсу.

— Сколько времени у тебя занял рисунок? — спросил отец.

Джеймс скосил глаза на лампу и закусил губу.

— Ну, точно не знаю, я не обратил внимания. Я долго рисовал.

— Еще бы! — Карл даже присвистнул. Он потрепал сына по затылку и взволнованно сказал: — Знаешь, что мы сделаем, дружище? Мы сейчас пойдем в Метрополитен. Как раз открылась выставка рисунков старых мастеров — Дюрера, Беллини, Тициана, Микеланджело. Ты должен это увидеть. И рисунок с собой возьмем.

Марвин чуть не вывалился из-за лампы на всеобщее обозрение.

Нет! Джеймс! Останови его!

Карл схватил со стола учебник по математике и аккуратно вложил в него рисунок.

— Пойдем, пойдем! Хочу, чтобы ты сам убедился, как хорош твой рисунок.

— Правда? И ты думаешь, мой рисунок не хуже, чем у этих знаменитостей?

— Истинная правда! — сказал отец и взъерошил Джеймсу волосы.

Миссис Помпадей, казалось, была недовольна.

— По-моему, не стоит уносить рисунок. Вдруг с ним что-нибудь случится? Как я тогда покажу его друзьям?

— Да никуда он не денется, — рассмеялся Карл и сунул учебник под мышку. — Только через мой труп. Это же настоящее чудо. Разве я не понимаю?

И что теперь? Марвин отступил подальше за лампу. Что делать? А если рисунок унесут навсегда?

Родители с сыном направились к двери. Вдруг Джеймс остановился.

— Чуть куртку не забыл, — объяснил он отцу.

Джеймс вернулся в комнату, достал из шкафа нейлоновую куртку, помедлил возле письменного стола. Нагнулся к Марвину, заслоняя его от родителей.

— Пошли с нами! — прошептал Джеймс. — Посмотришь рисунки. Хочешь?

Огромный человеческий палец опустился на столешницу совсем близко от Марвина.

— Пойдем, — настойчиво повторил Джеймс. — Я не дам тебя в обиду. Мы ненадолго.

Марвин не мог думать ни о чем, кроме своего рисунка — сейчас его унесут в музей Метрополитен. Секунда мучительных колебаний — и он вскарабкался на кончик мягкого, теплого пальца.

— Я тебя спрячу в безопасное место, — шепнул Джеймс.

Мальчик тихонько сунул жука в карман. Дрожа от страха, Марвин вцепился в нейлон, вглядываясь с непривычной высоты в быстро мелькающий мир.

Храм искусства

Никогда в жизни Марвин не был на улице. Честно говоря, он пару раз выползал на оконный карниз. Как-то женщина, приходящая к Помпадеям убираться, настежь открыла окна — декабрьский денек оказался неожиданно теплым, и она решила проветрить комнату. Марвин тогда быстренько вылез на подоконник и успел рассмотреть далекое небо наверху и узкую шумную улицу внизу. Хотя он часто смотрел телевизор вместе с Помпадеями, мир за пределами квартиры оставался для него огромным и непознаваемым.

Марвин не мог поверить, что отважился на такое путешествие. Он сидел у Джеймса в кармане, только голова наружу. Февральский мороз обжигал спинку, тротуар стремительно убегал назад, пешеходы внезапно возникали перед ним и столь же внезапно исчезали. Машины с ревом проносились мимо, со скрежетом тормозили и пронзительно гудели. Все вокруг было слишком большим, слишком шумным, слишком непривычным. Марвин знал, что и тут живут жуки. У него самого были родственники в Грамерси-парке. Он только не понимал, как они ухитряются жить в мире, который меняется каждую минуту. В городе опасности подстерегают на каждом шагу, но до чего же тут интересно! У Марвина голова шла кругом.