Щупальца веры - [56]

— Он очаровательный мальчик, и очень сообразительный. Вы должны гордиться им. Он к тому же прошел через самое трудное испытание, которое может выпасть на долю ребенка. Смерть матери может нанести глубокую травму в любом возрасте. Есть немало пятидесятилетних, у которых из-за этого возникают серьезные психологические проблемы. Но в том возрасте, в котором находится Крис, это подлинная катастрофа. Крис не желает признавать смерть матери, он просто не может это сделать. Должно пройти время, пока он наконец сумеет это сделать, а до тех пор он будет поступать так, как ему велит его потребность верить в то, что она жива. Его кошмар, в котором ему снилось, что вы намеренно раните его, — это чрезвычайно широко распространенное явление. Он боится быть оставленным вами, покинутым, подобно тому, как, по его убеждению, поступила его мать. — Она снова взяла свою сигарету.

— Но почему он ходил во сне?

Она взглянула на него с сочувствием.

— У вас есть полное право тревожиться, но не надо преувеличивать проблему. Давайте вернемся к событиям прошлой ночи. Мне не кажется случайным совпадением, что это все произошло, когда вас не было дома.

— Но он даже не знал, что меня не было дома, — возразил Кэл.

— Ну как же! Он проснулся, а вас нет, — ответила она. — Затем он снова отправился спать, чувствуя себя покинутым, брошенным в одиночестве. И его мамочка пришла, чтобы составить ему компанию-.

— Вы хотите сказать, что мне не следовало уходить из дома? — спросил Кэл.

Она снисходительно улыбнулась.

— Безусловно, я не хочу сказать ничего подобного. Вам нужна своя собственная жизнь. Но я действительно считаю, что было бы лучше, если бы вы сказали ему, что собираетесь уйти, и рассказали почему. — Она затянулась. — Правильно я угадала, что вы пошли на свидание с женщиной?

Кэл помедлил с ответом, странно смущенный.

— Да, именно так. Но это было в первый раз с тех пор, как умерла моя жена.

Софи Гарфейн просто смотрела на него и ждала.

— Наверное, я действительно чувствую себя немного виноватым из-за этого, — сказал он.

— Вот это совершенно напрасно. Фактически вы, вероятно, посылаете Крису некий сигнал своим чувством вины. У детей есть поразительно чуткий радар, даже если они не умеют выразить то, что восприняли.

Кэл громко вздохнул.

Доктор посмотрела ему прямо в глаза.

— Профессор Джемисон, как вы считаете, до какой степени вы сами не смогли примириться со смертью вашей жены?

Он глубоко задумался над вопросом и вдруг почувствовал, что больно прикусил губу. Он дернул плечами.

— Вы хотите сказать, что его проблемы порождены моими?

— Конечно, нет. Я просто задаю вам вопрос. Я здесь не для того, чтобы вас осуждать.

Она взяла с бокового столика листок бумаги и передала его Кэлу. Крис нарисовал на нем цветными мелками схематичную фигурку женщины, окруженную сиянием. Вокруг фигурки были штрихи красного, синего и зеленого цвета, изображавшие лучи света, исходившего от нее. Справа находилась фигура покрупнее, бесформенная и более темная, набросанная желтыми и оранжевыми штрихами, с расплывчатыми золотыми глазами. На темной фигуре было что-то вроде развевающегося черного плаща.

— Я попросила Криса, чтобы он нарисовал для меня свою мать, — объяснила Софи. — Вот что он нарисовал.

— А что означает эта черная с желтым штука?

— Крис сказал мне, что это некто, кого он называет «вождь Черное Облако».

— И кто это такой?

— Вы, я полагаю.

— Я?

— Отчасти вы, а отчасти его представление о Боге. Помните, у него был сон, в котором вы раните его. Он считает, что в вашей власти давать и отнимать жизнь. Возможно, что он действительно винит вас в смерти матери, может быть, потому, что он воспринял эту идею от вас — потому что вы вините себя самого. Разговаривая с матерью во сне прошлой ночью, он услышал от нее, что не должен думать так. Мне это представляется отражением внутреннего конфликта, в который он оказался вовлечен. Прошлой ночью он разыграл его, выведя тем самым вовне. Сегодня он нарисовал его.

Кэл обдумал услышанное. Он должен быть более внимательным к чувствам мальчика, более тщательно следить за своим собственным поведением.

— Доктор Гарфейн, все, что вы сказали, звучит убедительно. Но как он узнал про тостер, что он был неисправен? Я никогда ему про это не говорил. — Он замолчал. — Мне было стыдно моей… — Он горестно махнул рукой.

Но она, казалось, не заметила этой последней реплики.

— Дети более восприимчивы, чем мы думаем. Они подмечают разные факты и хранят их, пока не найдут им применение. Он мог слышать, как вы разговаривали по телефону. Вы же сказали мне, что обсуждали этот случай со своим адвокатом?

— Да, но только тогда, когда Криса не было поблизости.

— Раньше, в Альбукерке, Крис мог слышать сколько угодно разговоров на улице об этом несчастном случае и запомнить все это.

— В вашей интерпретации все это выглядит как вполне нормальное поведение, — заметил Кэл.

— Таковым оно и является, — сказала она.

— Как вы считаете, ему нужно какое-нибудь лечение? — спросил Кэл.

— Возможно. Но пока не будем спешить с этим. Крису нужно дать немного времени, чтобы разобраться в своих чувствах самостоятельно. Все симптомы, которые вас тревожат, могут в результате исчезнуть сами собой. — Она встала, и он поднялся с кресла одновременно с ней. Прежде чем открыть дверь, она добавила: — В любом случае не стоит корить себя по всякому поводу. Быть единственным родителем всегда трудно для кого угодно.