Щепотка перца в манной каше - [13]

— Что ты, Николай, обезумел? Зачем ты говна этого набрал? Эти грибы не едят.

— Да, их не едят. Ими закидываются. Шестьдесят штук — и наступает нирвана. Это грибы — галлюциногены, псилоциды! — Ничко выглядел абсолютно счастливым человеком.

— Откуда такая информация? — поразились мы с Македоном.

— Я, в отличие от вас, занимаюсь самообразованием, читаю современную литературу.

— А лягушек ты наловил?

— Вы что, идиоты? Какие лягушки? Посмотрите на это чудо.

— Я лично это дерьмо жрать не буду, не нужна мне нирвана никакая, — высказал свое мнение Македонский.

— А мне и с водкой-то пора завязывать, какие уж тут еще галлюциногены… — я тоже отверг Колино предложение.

— Ну и хер с вами! — обрадовался Ничко. — Здесь как раз только нам с Вовой и хватит.

— Только учтите, мы с Аркашей вас откачивать не будем, а если подохнете — бросим в реку, ракам на корм. — Македон умел быть жестким.

Выбрали мы на реке место для лагеря. Наметили площадку для костра, расчистили подходы к воде. Наркоманов мы с Петровичем отправили в лес, за дровами, а сами стали готовить рачевни.

Рачевня — это металлический обруч, внутри его сетка, в центр которой кладут приманку, в нашем случае — лягушку. Вся конструкция вешается на конец палки при помощи полутораметровой веревки. Раки, чувствуя запах приманки, выползают из своих укрытий, залезают в сетчатый круг и пожирают лягуху. Наша задача — вовремя вытащить рачевню и изъять оттуда попавшихся животных. Ловить надо в темное время суток, когда раки проявляют максимальную активность.

Ободрали мы с Македоном лягушек, прикрутили их проволокой к сеткам рачевен, сетки укрепили на палках. Дело сделано. Осталось только дождаться темноты. Вова с Николаем натаскали дров, запылал костер.

По берегу уже расставлены рачевни, промежуток между ними — около десяти метров. Ничко и Завгородний сожрали свои грибы и разлеглись около костра в ожидании прихода. Мы с Македонским заварили в котелке чаек. Вода в реке мягкая, чистая — чай великолепный получился. Выпили мы по два стакана терпкой ароматной жидкости, перекурили, а тут уж и смеркаться стало.

— Саня, пойдем проверим ловушки, может быть, уже кто-нибудь попался, — предложил я Македону.

— Пойдем. Вы-то пойдете, наркоши?

— Нет, — выдавил Завгородний сквозь сжатые губы.

— Нас уже прет, — хихикнул Ничко.

Подошли мы к первой рачевне, Македон взялся за палку.

— Саня, только резко, чтобы не разбежались, — дал я ему совет.

Александр резко выдернул рачевню из воды. В ее центре, как пьяная блядь, раскинув ноги, лежала лягуха. Больше никого. Рано еще, наверное. Вытащили вторую ловушку. Около белого, обескоженного тела лягушки что-то темное шевелится.

— Есть, Аркаша! — торжественно объявил Македон.

Да, это был он — настоящий десятиногий речной рак. Astacus leptodactylus. Темно-зеленого цвета, с длинными усами, он сидел в рачевне, агрессивно щелкая клешнями. Речной рак — хищное животное, это даже по внешнему его виду сразу понятно. Тело одето в прочную хитиновую броню, вооружение — сильные, надежные клешни. На голове острый шип — «ростр» — так и называется, прямо как у боевого корабля! Довершают впечатление две антенны — гибкие, прочные усы, все из того же хитина. Авторитетнейший, достоверный Альфред Эдмунд Брем описывает в своей книге «Жизнь животных» один занимательный поведенческий эпизод из жизни речного рака (готовясь в Питере к охоте на раков, я специально изучал эту книгу).

«Он (рак) в состоянии справиться даже с таким сильным и опасным противником, как водяная крыса. Членистоногий охотник подкарауливает ее где-нибудь под берегом, запирает между корнями деревьев или в ее же собственной норе. Дождавшись, когда крыса подохнет от отсутствия кислорода, десятиногий бронированный хищник спокойно и с наслаждением пожирает свою добычу».

«С наслаждением» — именно так написано у Брема! То есть гениальный натуралист придает речному раку почти человеческий разум, чувства, эмоции. Брем великолепен! Всякий раз, перечитывая его увлекательную книгу, я чувствую, как у меня в организме стремительно возрастает количество эндорфинов — гормонов радости. Его любовь и восхищение животным миром передаются и мне.

И вот наконец я увидел рака живьем. Произошло это впервые, раньше я их встречал только в вареном виде. Я потянулся к нему.

— Аркаша, только с боков, за спину бери, укусит! — предупредил меня Македон.

Вытащил я рака. Красавец, сантиметров пятнадцать, может, чуть больше. Хочет меня, гад, клешнями за пальцы схватить, щелкает ими, как ножницами, только не достать ему.

— Давай в лагерь вернемся, котелок возьмем, их же куда-то складывать нужно, — предложил я.

У костра сидят любители грибов, чай допивают. Глаза у них уже осоловевшие, координация движений немного нарушена — псилоциды начали оказывать свое воздействие.

Рака мы положили в стеклянную банку, он беспомощно заскользил по ее стенкам своими членистыми конечностями, но воинственности при этом не потерял, продолжая угрожать нам клешнями.

— Котелок давайте, дармоеды, — Македон перелил остатки чая в стаканы.

Вытряхнули мы спитую заварку, взяли посудину и пошли дальше охотиться.