Шашки наголо! - [10]

Шрифт
Интервал

Сильный встречный ветер продувал меня насквозь, добираясь в разрез шинели до мозга костей, позвоночника. Крепко сжав зубы, чтобы они не выбивали чечетку, я вспоминал слова провожавших нас матерей о том, что в Сибири нас будут кормить белым хлебом, так как черного там не выпекают, у нас будет вдоволь мягких и вкусных булочек … Ехали без остановок. Вверху темное небо, с которого сыпал редкий сухой снег, под нами белая бескрайняя снежная равнина.

Проехав несколько километров, шофер затормозил и свернул в сторону от проторенной дороги. Впереди какая–то машина уходила под лед. Вокруг в темноте толпились люди. Не останавливаясь, шофер, объехав полынью, опять свернул на проторенную дорогу. Ехали молча…

По ту сторону Ладоги на Большой земле нас ждала новая жизнь.

И вот небольшой подъем. Машину тряхнуло — и мы на твердой земле. Остановились у небольших темных строений. Приятно запахло кухней и обжитым жильем. Команда — «Слезай!», и мы, одеревеневшие от мороза, переваливаемся через борт машины. Разминая отекшие и замерзшие ноги, неуверенно шагаем к месту сбора. Но не всем суждено было живыми ступить на эту землю обетованную. Один из нас, не выдержав голода и холода, скончался по дороге, в машине, открыв счет спецшкольников, погибших при эвакуации. Темные здания оказались бараками, в которых размещались пищеблоки и залы ожидания. В столовой было тепло. Горячая пища ощутимо изгоняла мороз из промерзшего тела, прибавляя силы истощенным мышцам, поднимала настроение. Наши руководители получили для нас талоны на столовую и на сухой паек. Многие старались правдой и неправдой выпросить себе лишний талончик. Это их и сгубило. В тот период для нас, дистрофиков, главный враг был — переедание и грубая жирная пища. Истощенные желудки не выдерживали такого изобилия пищи, и начинались кровавые поносы … и новые жертвы нашего пути из блокады.

Нас ждал товарный поезд. «Телячьи» вагоны, наскоро оборудованные нарами по обе стороны от откатных дверей. В середине — печь–буржуйка.

Наш первый взвод первой батареи был укомплектован шестнадцати–семнадцатилетними ребятами, учащимися 1 О–го класса. Мы были старшими в спецшколе, и, естественно, нам уделялось меньше внимания, чем 2–й батарее (9–й класс) и 3–й батарее (8–й класс). Заготовка дров, воды, сухого пайка, и … эшелон готов к следованию. «По вагонам!» — и вагоны застучали по рельсам. Главный недостаток «телячьих» вагонов — отсутствие гальюна. Это особенно сказывалось в условиях зимнего времени, редких остановок поезда и расстройств в наших дистрофических желудках, отвыкших от нормальной пищи. Вначале спецы как–то терпели боли в животе, и облегчались на первых остановках прямо на рельсах рядом со своим вагоном. Дальше положение усложнилось. Остановки стали реже, а кровавые поносы стали губить все новых и новых спецов. Раздвинув откатную дверь, спец, держась за поручень, испражнялся на полном ходу поезда. Несмотря на наше тяжелое положение, мы не теряли чувство юмора. Как–то при очередной такой операции у дверей спец Петров резко дернулся внутрь вагона и закричал: «Ребята, я, наверно, задницей сбил телеграфный столб!» Выглянув из дверей, мы увидели стрелочницу, которая грозила нам своим флажком. Древком этого флажка и хлопнула она Петрова по голой заднице.

Наиболее слабые из нас пробирались к буржуйке, к теплу. Отсюда они и покидали наш вагон либо мертвыми, либо тяжелобольными. Мне запомнилась поза этих умирающих подростков с растопыренными пальцами рук над буржуйкой. Апатия была самым страшным врагом. Чтобы выжить, надо было двигаться: колоть дрова для буржуйки, ходить на остановках за продуктами, снимать с вагона мертвых и больных, а главное, не переедать.

Остановки становились все реже и реже. Во время остановок у нас спрашивали: «Есть больные?» Ответ был всегда утвердительным, больные находились всегда. Были не только больные, но и мертвые. Снимали с поезда мертвых и тех, кто уже не мог двигаться. Большинство таких больных не выживали и в больницах, пополняя собой кладбища на всем пути следования нашего эшелона. Могилы умерших блокадников–однокашников отмечали каждую остановку нашего пути.

Очередной жертвой буржуйки был и наш командир взвода. Молодой лейтенант, он тоже не выдержал испытания блокадой. Обращаясь к нам, он начал молоть чепуху о пользе стекла при пищеварении, особенно для нас, дистрофиков. Надо, мол, грызть все стеклянное … На очередной остановке мы сдали его в больницу, и больше он к нам не вернулся.

За Уралом к нашему эшелону прицепили два паровоза ФД, которые почти вдвое увеличили скорость. В Новосибирске была большая остановка, и мы с Сергеем Зориным не выдержали искушения и направились в столовую при вокзале отведать горячей пищи. В столовой было уютно, хорошо и вкусно, но после нее нашим блокадным дистрофическим желудкам стало совсем плохо.


Рекомендуем почитать
Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Страсть к успеху. Японское чудо

Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Джоан Роулинг. Неофициальная биография создательницы вселенной «Гарри Поттера»

Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.


Ротшильды. История семьи

Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.


На службе у бога войны. В прицеле черный крест

Автор книги — ветеран Великой Отечественной, прошедший со своей батареей от Ленинграда до Берлина. «Я уже приспособился стрелять на поражение всей батареей без пристрелки. На этот раз быстро «ухватил» свои разрывы, ввел все же некоторые поправки и перешел на поражение цели беглым огнем. Первые же залпы взметнули в воздух фонтаны черной жирной земли и огня, поражая врага. Вскоре три орудия были уничтожены, два повреждены, и только одно немцам удалось с большим трудом увезти за бугор. Контрбатарейная стрельба продолжалась.


Полковник Касаткин: «Мы бомбили Берлин и пугали Нью-Йорк!». 147 боевых вылетов в тыл врага

Вторая мировая потрясла мир. Холодная война едва не привела к его концу. В обеих принимал участие автор этой книги, ветеран дальней авиации Л. В. Касаткин.Окончив летную школу 21 июня 1941 года, он попал в авиацию дальнего действия. Был командиром экипажа «Ил-4». Совершил 147 боевых вылетов. Участвовал в боях под Ленинградом, в Заполярье, на Балтике, в Берлинской операции от ее начала до падения Берлина. Награжден тремя орденами боевого Красного Знамени, орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степеней, двумя орденами Красной Звезды, многими медалями.


Ржевская мясорубка. Время отваги. Задача — выжить!

«Люди механически двигаются вперед, и многие гибнут — но мы уже не принадлежим себе, нас всех захватила непонятная дикая стихия боя. Взрывы, осколки и пули разметали солдатские цепи, рвут на куски живых и мертвых. Как люди способны такое выдержать? Как уберечься в этом аду? Грохот боя заглушает отчаянные крики раненых, санитары, рискуя собой, мечутся между стеной шквального огня и жуткими этими криками; пытаясь спасти, стаскивают искалеченных, окровавленных в ближайшие воронки. В гуле и свисте снарядов мы перестаем узнавать друг друга.


«Батарея, огонь!»

Автор книги начал войну командиром тяжелого танка KB-1C, затем стал командиром взвода самоходных артиллерийских установок СУ-122, потом СУ-85 и под конец войны командовал ротой танков Т-34–85. Он прошел кровавыми дорогами войны от Сталинграда до Кенигсберга. Не раз сходился в смертельной схватке с немецкими танками и противотанковыми орудиями. Испытал потерю боевых товарищей, вкус победы и горечь поражений. Три раза горел в боевых машинах, но и сам сжег немало вражеской техники. Видел самодурство начальства, героизм и трусость рядового и офицерского состава.