Шаровая молния - [9]

Нажал кнопку микрофона, доложил на КДП. Там онемели от такого сообщения и молчали. Тоже, видно, не знали, что делать. А огненный шар все приближался. То замедлял скорость, то увеличивал, будто дразнил летчиков.

Геннадий сделал еще две попытки уклониться от встречи, и это, похоже, ускорило решение проблемы – шар увеличил скорость, двигаясь наперерез. Когда он приблизился на десяток метров, Геннадий изо всей силы хватил на себя штурвал и… полыхнувшее пламя ослепило его и оглушило. Он ничего не видел и не слышал, наверное, несколько секунд. Когда пришел в себя, первое, что осознал, – это слепая приборная доска. Ни одна стрелка прибора, ни одна цифра не светились. И двигатели будто молчали. Но самолет летел, кучевые облака слева и справа показывали, что движение равномерное, без крена и падения. Загудели двигатели – будто из ушей вылетели пробки, – похоже, двигатели и не глохли? Летчик попробовал пошевелить штурвалом и педалями, машина моментально среагировала. Нажал на кнопку радиостанции: «Соколы, Соколы!» – будто в пустую бочку.

А скоро идти на посадку. Как же связаться с аэродромом? Да и без указателя скорости свой самолет посадить непросто. Что с ведомыми? – от этой мысли Геннадия снова обдало холодом. Он посмотрел влево, назад. Самолет Соболева находился на своем месте, лишь отстал еще дальше. И «Су-24» Кононова летел как ни в чем не бывало. «Уж не схожу ли я с ума? – мелькнуло в голове у Геннадия. – Или вздремнул я на минутку? Но приборная доска… Она не светилась ни одной стрелкой. – Приподнял с губ кислородную маску и сразу почувствовал запах гари. – Нет, не вздремнул»…

Покачал крыльями. Соболев и Кононов ответили ему и пошли на сближение. Поняли, что неопознанный предмет вырубил электропитание радиоприборов.

«Сушка» Соболева подошла на пару десятков метров, хорошо было видно пилота, и Геннадий подал ему знак рукой выходить вперед и занять место ведущего. Соболев закивал, и его самолет резво пошел вперед. Тройка «Су-24» непроизвольно перестроилась в правый пеленг. Геннадий несколько успокоился: будет держать скорость по ведущему. По его действиям придется и совершать посадку.

О случившемся Соболев, несомненно, сообщил на КДП, чтобы обеспечили посадку с ходу. Но то ли его не поняли, то ли по другим причинам, группе приказали пройти над аэродромом и сделать круг. Пока самолеты виражировали, вдоль взлетно-посадочной полосы выстроились пожарные и санитарные машины, а к КДП подъезжали все новые легковые машины. Неопознанный предмет, похоже, наделал и на земле много шума.

Геннадий не ошибся. Едва он зарулил на стоянку, где ему сразу было определено место, и ступил на землю, как его окружили местные начальники аэропорта, летчики и журналисты, непонятно от кого получившие информацию. Посыпалось столько вопросов, что Геннадий не знал, как на них отвечать. Он сам до сих пор вразумительно не представлял, что произошло в небе, почему и как он остался жив.

– Дайте мне прийти в себя, – сказал он представившемуся начальнику аэропорта Семиречину Юрию Семеновичу. – Поговорим в гостинице, когда я осмотрю самолет.

– Хорошо, – согласился представительный начальник. – В семнадцать часов я буду у вас.

16 АВГУСТА В ЧЕЧНЕ

Осмотр всех трех самолетов перелетной группы почти ничего не прояснил. Да, на самолете Геннадия предохранители всех пилотажно-навигационных и телерадиоприборов сгорели, на консолях крыльев и хвостовом оперении обнаружены следы цветов побежалости. Но что в самолет ударила шаровая молния, никто утвердительно сказать не мог. Неопознанный объект оставил много вопросов и вызвал интерес чуть ли не у всего населения Челябинска, проинформированного телевидением и радио. Больше всех сообщение доставило беспокойства Геннадию. Мало того, что надо было менять многие приборы на самолете, к нему потоком шли любопытные. Журналисты буквально атаковали его, и никакие доводы, что он сам еще не разобрался, что произошло, их не убеждали; каждый хотел услышать о происшествии в небе от непосредственного свидетеля.

Уже на другой день появились статьи в газетах с портретом капитана Голубкова, в которых, хотел он или не хотел, его называли героем.

– Как в том анекдоте про спасателя утопающего, – сказал Геннадий, передавая газету Захарову. – «Герой-то герой, только какая сволочь с моста меня столкнула…»

– Да, – вздохнул Василий. – Удивительно, как мы остались живы? Считай, дважды рожденные.

– Трижды, – возразил Геннадий. – Второй – в Чечне, когда в горах освобождали наших разведчиков, попавших в окружение. Помнишь?

– Еще бы.

…16 августа из радиоперехвата нашему командованию стало известно, что из населенного пункта Чабанмахи в Дургели должен выйти транспорт с боевой техникой. Хотя над раскодированием информации пришлось поломать голову, поверить в нее сразу не рискнули: боевики не раз специально передавали «дезу». Но и нельзя допустить, чтобы бандиты получили подкрепление.

Надо произвести разведку.

Местность здесь гористая, покрытая лесом. Проселочные дороги петляют меж скал и деревьев, как в тоннеле, и рассмотреть их с высоты полета непросто. 16 августа днем по указанному маршруту летали два экипажа «Су-24». Обнаружить ничего не удалось. Надо лететь и ночью…