Шарлотта - [7]
Что вам угодно?
Рядом со мной Кристиан Колб, переводчик моих книг
на немецкий.
Он мнется, не решаясь заговорить,
Ну словно язык проглотил.
Я прошу его объяснить цель нашего визита:
Французский писатель… Шарлотта Саломон…
Она захлопывает дверь у нас перед носом.
Стою, буквально остолбенев,
Всего в нескольких метрах от спальни Шарлотты.
Обидно до слез, но не стоит идти напролом.
Мне некуда торопиться.
8
Беседы и споры гостей обогащали Шарлотту,
Она начала читать и читала много и жадно,
Буквально глотая Гёте, Гессе, Ремарка, Дёблина, Ницше.
Пауле казалось, что падчерица слишком замкнута.
Почему она не приглашает друзей?
А Шарлотта стремилась всецело владеть Паулой,
Ходила за ней по пятам на вечерах и приемах,
Злилась, когда с ее мачехой долго болтали другие.
И в день именин Паулы решила ее поразить:
Обегала все магазины, ища самый роскошный подарок,
И наконец отыскала очень красивую пудреницу,
Потратив на нее все карманные деньги.
Шарлотта ужасно гордилась такой удачной находкой:
Теперь, наверно, Паула полюбит ее еще больше.
В день торжества Шарлотта измучилась от нетерпения.
Наконец Паула открыла коробку с ее подарком.
Да, он ей очень понравился,
Но то был один из подарков, в числе многих других,
И Паула благодарила всех одинаково вежливо.
Шарлотта была убита,
Ее душило отчаяние,
Переходящее в бешенство.
Схватив злосчастную пудреницу,
Она с силой бросила ее об пол, прямо перед гостями.
Воцарилась мертвая тишина.
Альберт взглянул на Паулу, ожидая ее реакции.
В глазах певицы сквозил холодный гнев.
Она увела Шарлотту к ней в комнату со словами:
Мы объяснимся завтра.
Я все испортила! – думала девочка.
Они встретились утром на кухне.
Шарлотта пролепетала невнятные извинения,
Пытаясь объяснить свои чувства.
Паула ее утешила, потрепав по щеке,
Довольная тем, что девочка облекла свой проступок в слова.
Паула помнила, какой веселой прежде была Шарлотта,
И не могла понять, что мучит ее теперь.
Альберт объяснил реакцию дочери только банальной ревностью,
Ревностью – и больше ничем.
Ему непонятна вся глубина ее душевных терзаний.
Этот великий врач, увлеченный своей грандиозной миссией,
Сделал много важнейших открытий в области исцеления ран,
И приступы ярости дочери не слишком его занимали.
А Паулу это обеспокоило.
Она сочла, что нужно все рассказать Шарлотте,
Рассказать всю правду.
Какую правду? – не понял Альберт.
Всю правду… о ее матери.
Нельзя строить жизнь на таком обмане.
Если она узнает, что все ей лгали, это будет ужасно.
Нет, мы должны молчать, возразил ей Альберт.
И добавил: ее дед и бабушка твердо это решили.
Они не хотят, чтоб она знала правду.
И внезапно Пауле все стало ясно:
Шарлотта довольно часто ночевала у стариков
И они непрестанно ее угнетали,
Упорно напоминая внучке, что лишились своих дочерей.
Теперь у них есть только Лотхен, стенали они.
Оттуда Шарлотта всегда возвращалась мрачной.
Бабушка, разумеется, любила ее безгранично,
Но в этой любви таилась зловещая черная сила.
Разве такая женщина может воспитывать внучку,
Когда ее дочери – обе! – решились на самоубийство?!
9
Итак, Пауле пришлось скрывать от Шарлотты правду,
Раз уж так пожелали ее родные.
Но все же она послала бабушке безжалостное письмо:
Вы убийца своих дочерей.
Но Шарлотту я вам не отдам.
Я ее уберегу…
Сраженная наповал, старуха замкнулась в себе.
Прошлое, как она ни старалась забыть, вновь нахлынуло на нее,
И она с головой ушла в пучину семейных трагедий.
Во-первых, это, конечно, смерть дочерей,
Но их гибель была лишь финалом череды самоубийств.
Ее брат тоже бросился в воду, из-за неудачного брака.
Кандидат наук. Ему было всего двадцать восемь.
Гроб с покойником выставили в гостиной,
И долгие дни семья спала в одном доме с трупом.
Родные никак не хотели с ним расставаться, —
Квартира должна была стать для него могилой.
Лишь смрад разложения положил конец этой «выставке».
Мать упорно не позволяла вынести сына из дому.
Она соглашалась принять его смерть, но не отсутствие —
Отсутствие тела —
И впала в безумие.
Пришлось нанимать к ней сиделок, дневных и ночных,
Чтоб уберечь несчастную от нее же самой —
Как позже случилось с Франциской
Сразу после первой попытки самоубийства.
История повторялась,
Вновь и вновь повторялась в роковом хороводе смертей.
Бабушка вспоминала те скорбные годы,
Когда приходилось днем и ночью неусыпно следить за матерью.
Иногда она с ней беседовала, стараясь ее утешить,
И это как будто смягчало страдания бедной женщины,
Но безумица вновь и вновь заводила речи о сыне,
Утверждала, что он моряк
И поэтому дома бывает нечасто.
А потом, неожиданно, осознавала действительность,
Жестокую, мучительную, словно ожог,
И тогда кричала, кричала часами.
Восемь лет этой пытки безумием наконец привели ее к смерти,
И родные сочли, что могут спокойно вздохнуть.
Но для бабки Шарлотты на этом несчастья не кончились:
Едва схоронили мать, как убила себя сестра
По неизвестной, необъяснимой причине.
В восемнадцать лет она среди ночи вышла из дому
И бросилась в ледяную реку —
Точь в точь как годы спустя случилось с первой Шарлоттой.
То есть в этой семье история шла по кругу,
Повторяясь снова и снова, в роковом хороводе смертей.
Бабушку потрясла ужасная смерть сестры.
Такого она не предвидела, да и никто не предвидел.
Давид Фонкинос, увенчанный в 2014 году сразу двумя престижными наградами – премией Ренодо и Гонкуровской премией лицеистов, – входит в десятку самых популярных писателей Франции. Его романы имеют успех в тридцати пяти странах. По знаменитой “Нежности” снят фильм с Одри Тоту в главной роли, а тираж книги давно перевалил за миллион.Герой романа “Мне лучше” – ровесник автора, ему чуть за сорок. У него есть все, что нужно для счастья: хорошая работа, красивая жена, двое детей, друзья. И вдруг – острая боль в спине.
Блестящий романист Давид Фонкинос входит в пятерку самых читаемых писателей Франции. Лауреат премий Франсуа Мориака, Роже Нимье, Жана Жионо, он получил в 2014 году еще две престижнейшие литературные награды – премию Ренодо и Гонкуровскую премию лицеистов. Его переводят и издают в тридцати пяти странах. По книге “Нежность” снят фильм с Одри Тоту в главной роли.“В случае счастья”, как едва ли не все романы Фонкиноса, – это тонкая, виртуозно написанная история любви. Клер и Жан-Жак женаты восемь лет. Привычка притупила эмоции, у обоих копятся претензии друг к другу.
В сонном бретонском городке на берегу океана жизнь течет размеренно, без сенсаций и потрясений. И самая тихая гавань – это местная библиотека. Правда, здесь не только выдают книги, здесь находят приют рукописи, которым отказано в публикации. Но вот юная парижанка Дельфина среди отвергнутых книг никому не известных авторов обнаруживает текст под названием «Последние часы любовного романа». Она уверена, что это литературный шедевр. Книга выходит в свет, продажи зашкаливают. Но вот что странно: автор, покойный Анри Пик, владелец пиццерии, за всю жизнь не прочел ни одной книги, а за перо брался, лишь чтобы составить список покупок.
Антуан Дюри преподает в Лионской академии изящных искусств. Его любят коллеги и студенты. Казалось бы, жизнь удалась. Но почему тогда он бросает все и устраивается смотрителем зала в парижский музей Орсэ? И почему портрет Жанны Эбютерн работы Модильяни вновь переворачивает его жизнь?Новый роман знаменитого французского писателя, чьи книги переведены на сорок языков.Впервые на русском!
Молодой француз Давид Фонкинос (р. 1974) — один из самых блестящих писателей своего поколения, а по мнению бесчисленных поклонников — просто самый лучший. На его счету более десяти романов, в том числе изданные по-русски «Эротический потенциал моей жены» и «Идиотизм наизнанку».«Нежность» — роман о любви, глубокий, изящный и необычный, история причудливого развития отношений между мужчиной и женщиной, о которых принято говорить «они не пара». В очаровательную Натали влюблены все, в том числе и ее начальник, но, пережив тяжелую потерю, она не реагирует ни на какие ухаживания.
Как поступает известный писатель, когда у него кризис жанра, подруга ушла, а книги не пишутся, потому что он не знает, о чем писать? Герой романа «Семья как семья» – сам Давид Фонкинос, но может быть, и нет – выходит на улицу и заговаривает с первой встречной – Мадлен Жакет, бывшей портнихой Дома мод Шанель, сотрудницей Карла Лагерфельда. Следующим романом писателя станет биография Мадлен – казалось бы, ужасно обыкновенная (как сказал бы любой издательский директор по маркетингу), – а заодно и биография ее потомков, семьи Мартен: кто же не хочет попасть в книгу? Семья Мартен – семья как семья, и у нее свои трудности и печали: закат любви, угроза увольнения, скука, выгорание.
Этот сборник стихов и прозы посвящён лихим 90-м годам прошлого века, начиная с августовских событий 1991 года, которые многое изменили и в государстве, и в личной судьбе миллионов людей. Это были самые трудные годы, проверявшие общество на прочность, а нас всех — на порядочность и верность. Эта книга обо мне и о моих друзьях, которые есть и которых уже нет. В сборнике также публикуются стихи и проза 70—80-х годов прошлого века.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
Вот уже тридцать лет Элис Манро называют лучшим в мире автором коротких рассказов, но к российскому читателю ее книги приходят только теперь, после того, как писательница получила Нобелевскую премию по литературе. Критика постоянно сравнивает Манро с Чеховым, и это сравнение не лишено оснований: подобно русскому писателю, она умеет рассказать историю так, что читатели, даже принадлежащие к совсем другой культуре, узнают в героях самих себя. В своем новейшем сборнике «Дороже самой жизни» Манро опять вдыхает в героев настоящую жизнь со всеми ее изъянами и нюансами.
Впервые на русском языке его поздний роман «Сентябрьские розы», который ни в чем не уступает полюбившимся русскому читателю книгам Моруа «Письма к незнакомке» и «Превратности судьбы». Автор вновь исследует тончайшие проявления человеческих страстей. Герой романа – знаменитый писатель Гийом Фонтен, чьими книгами зачитывается Франция. В его жизни, прекрасно отлаженной заботливой женой, все идет своим чередом. Ему недостает лишь чуда – чуда любви, благодаря которой осень жизни вновь становится весной.
Трумен Капоте, автор таких бестселлеров, как «Завтрак у Тиффани» (повесть, прославленная в 1961 году экранизацией с Одри Хепберн в главной роли), «Голоса травы», «Другие голоса, другие комнаты», «Призраки в солнечном свете» и прочих, входит в число крупнейших американских прозаиков XX века. Самым значительным произведением Капоте многие считают роман «Хладнокровное убийство», основанный на истории реального преступления и раскрывающий природу насилия как сложного социального и психологического феномена.
Роман «Школа для дураков» – одно из самых значительных явлений русской литературы конца ХХ века. По определению самого автора, это книга «об утонченном и странном мальчике, страдающем раздвоением личности… который не может примириться с окружающей действительностью» и который, приобщаясь к миру взрослых, открывает присутствие в мире любви и смерти. По-прежнему остаются актуальными слова первого издателя романа Карла Проффера: «Ничего подобного нет ни в современной русской литературе, ни в русской литературе вообще».