Шарлотта - [4]
Если Альберт приносил ей детский рисунок,
Отворачивалась к стене.
7
Грюнвальды вечером ели в просторной столовой.
Туда заглянула сиделка и на минутку присела.
Внезапно мать посетила кошмарная мысль:
Франциска в спальне одна, а окно не закрыто…
И, пронзив женщину яростным взглядом,
Мать поспешно вскочила и кинулась в комнату дочери.
С порога она увидала мелькнувшее тело,
Крикнула что есть мочи, но поздно, уже не поспеть.
Внизу раздался глухой звук падения…
Мать, дрожа, устремилась к окну:
На мостовой в луже крови лежала Франциска.
Часть вторая
1
Шарлотта молча встретила страшную весть
О том, что безжалостный грипп унес ее мать.
Она размышляла над словом «грипп».
Такое короткое слово – и все уже кончено…
Правду она узнáет лишь через многие годы,
Да и то в атмосфере всеобщего хаоса.
А сейчас она утешала отца,
Говоря ему: это не страшно,
Мама давно меня предупреждала.
Теперь она стала ангелом.
Она ведь всегда мечтала оказаться на небесах.
Альберт не знал, что ответить дочери.
Ему хотелось бы думать так же,
Но жестокая правда была налицо:
Жена его бросила одного,
Одного, с их маленькой дочерью.
Воспоминания не давали Альберту покоя:
Франциска еще жила в каждой комнате, в каждой вещи,
Воздух квартиры был тот же, которым дышала она.
Может быть, переставить мебель или уж все разорить дотла?
А лучше и вовсе съехать отсюда.
Альберт заговорил об этом с Шарлоттой, но дочь отказалась.
Ведь мама ей обещала прислать письмо,
Как только окажется на небесах, —
Значит нужно остаться здесь.
Иначе мама нас не найдет, ответила ему девочка.
Она ждала каждый вечер, часами ждала писем от мамы,
Сидя на подоконнике, высматривая почтальона.
Небосвод был мрачен, угрюм.
Может быть, из-за этого мамина весточка к ним не находит дороги?
Так протекали дни, а новостей все не было.
Шарлотта решила пойти на кладбище,
Там ей был знаком каждый камень.
Она подошла к могиле матери:
Не забывай: ты обещала мне все рассказать!
А писем все не было.
Не было ничего.
Это молчание невыносимо.
Отец пытался урезонить Шарлотту:
Мертвые не могут писать письма живым,
И это, может быть, к лучшему.
Мама счастлива там, где она сейчас,
В облаках она будет играть на небесном рояле.
Говорил, сам не зная что,
У него все спуталось в голове.
Наконец и Шарлотта уже поняла, что писем с небес не будет,
И смертельно обиделась на Франциску.
2
Теперь ей пришлось привыкать к одиночеству.
Шарлотта не разделяла чувства отца, —
Тот уходил в себя, с головой погружался в работу,
Что ни вечер сидел в кабинете, уткнувшись в книги.
Кабинет был завален стопками – нет, просто горами книг.
Шарлотта разглядывала отца:
Тот походил на безумца, бормотал какие-то формулы,
Ничто не могло отвлечь его на этом пути к познанию,
Никто – на пути к признанию.
Он только что стал профессором Берлинского университета —
Это высшее достижение, сбывшаяся мечта,
Но, похоже, Шарлотту это не радовало.
По правде сказать, ей теперь было трудно выражать свои чувства.
В школе Принцессы Бисмарк[1] у нее за спиной шептались:
Нужно быть с Шарлоттой поласковей: у нее умерла мама.
Умерла ее мама умерла ее мама умерла ее мама…
К счастью, школьное здание выглядело уютным,
В нем широкие светлые лестницы. Это место, где боль утихает.
Шарлотта была довольна, что может ходить туда ежедневно.
Я тоже долгие годы спустя прошел по этой дороге,
Прошел много раз, по ее следам,
Туда и обратно, тем же путем, что маленькая Шарлотта.
И однажды я пришел в ее школу.
По вестибюлю бегали девочки.
Мне подумалось: вдруг Шарлотта еще бегает вместе с ними?
В приемной меня встретила дама – советник по педагогике,
Очень любезная женщина, она назвалась Герлиндой.
Я объяснил ей причину моего появления в школе.
Похоже, она не удивилась,
Повторила задумчиво следом за мной: Шарлотта Саломон…
О, конечно, мы знаем о ней.
И вот начался мой долгий визит,
Обстоятельный, ибо мне было важно буквально все.
Герлинда превозносила достоинства этой школы,
Следя за моей реакцией и за моим волнением.
Но самое главное ждало меня впереди:
Она предложила осмотреть пособия по естествознанию.
Зачем?
Да ведь они относятся к тому самому времени.
Вы погрузитесь в атмосферу начала двадцатого века,
В школьный мир Шарлотты, сохранившийся до наших дней.
Мы прошли по темному, пыльному коридору,
Поднялись на чердак, где стояли звериные чучела,
А в банках целую вечность пребывали в спирту насекомые.
Потом на глаза мне попался скелет.
Смерть, неотступный рефрен моих поисков…
Шарлотта уж точно его изучала, объявила Герлинда.
Я стоял перед ним почти век спустя после моей героини,
В свой черед изучая строение человеческого костяка.
Под конец меня привели в превосходный актовый зал.
Группа девочек там позировала для общего классного снимка.
Поощряемые фотографом, они расшалились вовсю,
Давая ему возможность запечатлеть радость жизни.
Я вспомнил увиденный мною снимок класса Шарлотты.
Он был сделан не в этом зале, а в школьном дворе.
Довольно унылый снимок —
Все девочки напряженно уставились в объектив.
Все, кроме одной, —
Глаза Шарлотты были устремлены куда-то в сторону.
На что же она глядела?
3
Какое-то время Шарлотта жила у дедушки с бабушкой,
В детской комнате своей мамы.
Но это вносило смятение в мысли бабушки:
Давид Фонкинос, увенчанный в 2014 году сразу двумя престижными наградами – премией Ренодо и Гонкуровской премией лицеистов, – входит в десятку самых популярных писателей Франции. Его романы имеют успех в тридцати пяти странах. По знаменитой “Нежности” снят фильм с Одри Тоту в главной роли, а тираж книги давно перевалил за миллион.Герой романа “Мне лучше” – ровесник автора, ему чуть за сорок. У него есть все, что нужно для счастья: хорошая работа, красивая жена, двое детей, друзья. И вдруг – острая боль в спине.
Блестящий романист Давид Фонкинос входит в пятерку самых читаемых писателей Франции. Лауреат премий Франсуа Мориака, Роже Нимье, Жана Жионо, он получил в 2014 году еще две престижнейшие литературные награды – премию Ренодо и Гонкуровскую премию лицеистов. Его переводят и издают в тридцати пяти странах. По книге “Нежность” снят фильм с Одри Тоту в главной роли.“В случае счастья”, как едва ли не все романы Фонкиноса, – это тонкая, виртуозно написанная история любви. Клер и Жан-Жак женаты восемь лет. Привычка притупила эмоции, у обоих копятся претензии друг к другу.
В сонном бретонском городке на берегу океана жизнь течет размеренно, без сенсаций и потрясений. И самая тихая гавань – это местная библиотека. Правда, здесь не только выдают книги, здесь находят приют рукописи, которым отказано в публикации. Но вот юная парижанка Дельфина среди отвергнутых книг никому не известных авторов обнаруживает текст под названием «Последние часы любовного романа». Она уверена, что это литературный шедевр. Книга выходит в свет, продажи зашкаливают. Но вот что странно: автор, покойный Анри Пик, владелец пиццерии, за всю жизнь не прочел ни одной книги, а за перо брался, лишь чтобы составить список покупок.
Антуан Дюри преподает в Лионской академии изящных искусств. Его любят коллеги и студенты. Казалось бы, жизнь удалась. Но почему тогда он бросает все и устраивается смотрителем зала в парижский музей Орсэ? И почему портрет Жанны Эбютерн работы Модильяни вновь переворачивает его жизнь?Новый роман знаменитого французского писателя, чьи книги переведены на сорок языков.Впервые на русском!
Как поступает известный писатель, когда у него кризис жанра, подруга ушла, а книги не пишутся, потому что он не знает, о чем писать? Герой романа «Семья как семья» – сам Давид Фонкинос, но может быть, и нет – выходит на улицу и заговаривает с первой встречной – Мадлен Жакет, бывшей портнихой Дома мод Шанель, сотрудницей Карла Лагерфельда. Следующим романом писателя станет биография Мадлен – казалось бы, ужасно обыкновенная (как сказал бы любой издательский директор по маркетингу), – а заодно и биография ее потомков, семьи Мартен: кто же не хочет попасть в книгу? Семья Мартен – семья как семья, и у нее свои трудности и печали: закат любви, угроза увольнения, скука, выгорание.
Молодой француз Давид Фонкинос (р. 1974) — один из самых блестящих писателей своего поколения, а по мнению бесчисленных поклонников — просто самый лучший. На его счету более десяти романов, в том числе изданные по-русски «Эротический потенциал моей жены» и «Идиотизм наизнанку».«Нежность» — роман о любви, глубокий, изящный и необычный, история причудливого развития отношений между мужчиной и женщиной, о которых принято говорить «они не пара». В очаровательную Натали влюблены все, в том числе и ее начальник, но, пережив тяжелую потерю, она не реагирует ни на какие ухаживания.
«Canto» (1963) — «культовый антироман» Пауля Низона (р. 1929), автора, которого критики называют величайшим из всех, ныне пишущих на немецком языке. Это лирический роман-монолог, в котором образы, навеянные впечатлениями от Италии, «рифмуются», причудливо переплетаются, создавая сложный словесно-музыкальный рисунок, многоголосый мир, полный противоречий и гармонии.
1941 год. Родители девочки Миши, скрывавшиеся в Бельгии, депортированы. Ребенок решает бежать на восток и найти их. Чтобы выжить, девочке приходится красть еду и одежду. В лесу ее спасает от гибели пара волков, переняв повадки которых, она становится полноправным членом стаи. За четыре года скитаний по охваченной огнем и залитой кровью Европе девочка открывает для себя звериную жестокость людей и доброту диких животных…Эта история Маугли времен Второй мировой войны поражает воображение и трогает сердце.
Мирча Кэртэреску (р. 1956 г.) — настоящая звезда современной европейской литературы. Многотомная сага «Ослепительный» (Orbitor, 1996–2007) принесла ему репутацию «румынского Маркеса», а его стиль многие критики стали называть «балканским барокко». Однако по-настоящему широкий читательский успех пришел к Кэртэреску вместе с выходом сборника его любовной прозы «За что мы любим женщин» — только в Румынии книга разошлась рекордным для страны тиражом в 150 000 экземпляров. Необыкновенное сочетание утонченного эротизма, по-набоковски изысканного чувства формы и яркого национального колорита сделали Кэртэреску самым читаемым румынским писателем последнего десятилетия.
Публицистические, критические статьи, интервью и лирический рассказ опубликованы в мужском журнале для чтения «Медведь» в 2009–2010 гг.
Литературно-критические и полемические статьи, кинорецензии, интервью с писателями и биографические очерки, размышления о российской фантастике и вечных темах русской литературы, эссе и пародии были опубликованы в журнале «Русская жизнь» с апреля 2007 г. вплоть до закрытия в июне 2009 г.
Двенадцать остросюжетных рассказов на железнодорожную тематику, опубликованных в течение 2007 года, и двенадцать стихотворных фельетонов, вышедших в свет в течение 2008 года, были написаны по заказу единственного официального бортового издания Российских железных дорог журнала «Саквояж СВ».
Роман «Бледный огонь» Владимира Набокова, одно из самых неординарных произведений писателя, увидел свет в 1962 году. Выйдя из печати, «Бледный огонь» сразу попал в центр внимания американских и английских критиков. Далеко не все из них по достоинству оценили новаторство писателя и разглядели за усложненной формой глубинную философскую суть его произведения, в котором раскрывается трагедия отчужденного от мира человеческого «я» и исследуются проблемы соотношения творческой фантазии и безумия, вымысла и реальности, временного и вечного.
Впервые на русском языке его поздний роман «Сентябрьские розы», который ни в чем не уступает полюбившимся русскому читателю книгам Моруа «Письма к незнакомке» и «Превратности судьбы». Автор вновь исследует тончайшие проявления человеческих страстей. Герой романа – знаменитый писатель Гийом Фонтен, чьими книгами зачитывается Франция. В его жизни, прекрасно отлаженной заботливой женой, все идет своим чередом. Ему недостает лишь чуда – чуда любви, благодаря которой осень жизни вновь становится весной.
Трумен Капоте, автор таких бестселлеров, как «Завтрак у Тиффани» (повесть, прославленная в 1961 году экранизацией с Одри Хепберн в главной роли), «Голоса травы», «Другие голоса, другие комнаты», «Призраки в солнечном свете» и прочих, входит в число крупнейших американских прозаиков XX века. Самым значительным произведением Капоте многие считают роман «Хладнокровное убийство», основанный на истории реального преступления и раскрывающий природу насилия как сложного социального и психологического феномена.
Роман «Школа для дураков» – одно из самых значительных явлений русской литературы конца ХХ века. По определению самого автора, это книга «об утонченном и странном мальчике, страдающем раздвоением личности… который не может примириться с окружающей действительностью» и который, приобщаясь к миру взрослых, открывает присутствие в мире любви и смерти. По-прежнему остаются актуальными слова первого издателя романа Карла Проффера: «Ничего подобного нет ни в современной русской литературе, ни в русской литературе вообще».