Шарлотта Джейн Остин - [29]
Мягкий и добродушный, мистер Хейвуд, в сущности, был слишком занят и большую часть времени отсутствовал дома. Он оказывал услуги своим арендаторам, помогал работникам или, если по хозяйству заняться было нечем, шел к соседям, чтобы помочь им. Подобные обязанности поглощали все его время, неделю за неделей. Эсквайр, владелец поместья в добром старом Уиллингдене, которое было совсем немаленьким, он считал, что должен принимать самое активное участие в жизни местечка, и его поведение было достойно подражания.
Он наблюдал за тем, как содержатся его коровы, свиньи, гуси и куры, давал советы плотнику, как починить амбар, нанимал кузнеца подковать захромавшую лошадь, наведывался в местную лавку или в местную гостиницу — но у него не оставалось времени на домашние заботы. Он считал своей святой обязанностью неусыпно заботиться о доставшейся ему в наследство земле, растущих на ней урожаях и более того — о тех, чье благосостояние и сами средства к существованию непосредственно зависели от него.
Если верно то, что за прошедшие годы мистер Хейвуд никогда не знал нужды — даже сейчас его жена продолжала накрывать обильный стол, — то он верил, что обязан этим исключительно своим неустанным трудам и правильному обращению с собственностью, которая перешла к нему по наследству как к старшему в семье. Таким образом, он трудом поддерживал свое процветающее положение в обществе и с ранних лет осознал, сколь не прочны любые доставшиеся ему преимущества. Его собственная бережливость, природное отвращение к расточительству, а также воспитание в своей супруге стойкой неприязни к излишествам, каким бы сильным ни было искушение, сослужили Хейвудам добрую службу. И, самое главное, он сумел привить те же самые принципы членам своего постоянно увеличивающегося семейства.
Его же собственные амбиции оставались неизменными. Они не были ни чрезмерными, ни авантюрными — они были направлены, главным образом, на сохранение того, что создали своим трудом его отец и дед. Несмотря на свое нынешнее процветание, он не видел причины заниматься какими-либо спекуляциями. Его визиты в Лондон были не частыми, зато регулярными. Он наезжал туда дважды в год, и то лишь затем, чтобы получить причитающиеся ему дивиденды. В его приятной жизни не находилось места для иных планов.
Этот сельский джентльмен, в сшитом у хорошего портного двубортном пиджаке для верховой езды, в широком белом шелковом галстуке, завязанном большим узлом на шее, в шляпе с высокой тульей и загнутыми полями — в общем, роскошная фигура, — с радостью принимал приветствия, куда бы он ни направлялся. И поскольку он всегда был добр к своим арендаторам, исправно выполнял обязанности мирового судьи в качестве представителя йоменов, а также выступал в роли благородного покровителя, позволяя арендаторам пользоваться его огородом и пастбищами, когда наступали тяжелые времена, то его действительно любили и уважали все в округе.
Тем не менее, вслушиваясь в звучавшие вокруг голоса протеста и выражения справедливого гнева, даже такой человек, как мистер Хейвуд, должен был понять, что пришло время перемен. В последнее время, после окончания войны на континенте, в его замкнутый мирок проникли такие идеи, которые он раньше не мог себе представить. Беспокойство мистера Хейвуда еще больше усилилось, когда выяснилось, что его соседям пришлось прибегнуть к жесткой экономии: сдавать в аренду или даже продавать собственность, которая досталась им от предков. Наступили времена, когда они вынуждены были покидать свои дома и землю, где много лет трудились их отцы и деды.
Тревога его особенно возросла, когда стали появляться новые владельцы, те, кто покупал пришедшие в упадок усадьбы нетитулованного мелкопоместного дворянства. Большая часть этих людей приезжала из Лондона, и они стремились осесть в Уиллингдене. Приезжие казались ему совершенными незнакомцами, джентльменами, с которыми он не желал иметь дела.
— Только глупец, — объяснял он своей супруге, — не видит разницы между теми, кто был привязан к своей земле и известен каждому фермеру в округе с детства, кто часто и подолгу бывал в их компании, кто выказывал радушие и гостеприимство безо всяких церемоний, просто по извечной традиции, и этими чужаками, которые не питают никакого почтения к окружающим и не находят никакого удовольствия в сельской жизни, чье поведение отличается высокомерием и надменностью. Неужели эти выскочки вытеснят всех нас? Не могу не думать, дорогая миссис Хейвуд, о том, что они пришли сюда не для того, чтобы жить с нами, а в поисках ренты и других преимуществ от владения землей.
Его отвращение к новым хозяевам только усилилось, когда он увидел «усовершенствования», которые эти новые сквайры начали вводить в своих домах. И в самом деле, создавалось впечатление, будто они считали эти изменения жизненно необходимыми для своего будущего благополучия в деревне. Мистер Хейвуд с изумлением наблюдал за тем, как самые непритязательные из купленных домишек исследовались утонченными джентльменами, специально прибывшими для этой цели из Сити, — модными молодыми архитекторами, которые изучали каждый угол и наклон, бродили по паркам и пространно излагали свои планы исправления ошибок строительства.
