Шарлотт-стрит - [12]

Дальше я не стал читать и быстро напечатал ответ:

«Спасибо, Гэри, это очень великодушно с твоей стороны», — и спустился к Дэву, чтобы предложить ему закрыть магазин и пойти выпить.

Знаешь, Анна, иногда пинта-другая действительно могут решить все проблемы.

Нет ничего хуже, чем сидеть в ресторане в полном одиночестве. Люди, которым часто приходится это делать, подтвердят мои слова. Но сегодня я не против, мне надо подумать.

Моя прогулка с Дэвом Ранджитом Санданандой Пателем закончилась в Постмен-парке. Мы часто приходим в этот уголок между Литтл-Британ и Эйнджел-стрит, чтобы поглазеть на таблички, которые так нам нравились.

Дело в том, что в 1887 году сын скромного настройщика роялей Джордж Фредерик Уоттс написал в «Таймс» письмо, изложив в нем весьма оригинальную идею. Он решил, что следует каким-то образом сохранить память о подчас действительно самоотверженных поступках простых людей. Открытие данного мемориала предлагалось приурочить к золотому юбилею королевы Виктории, и стоять бы ему в центре Лондона как памятнику рядовым людям, пожертвовавшим собой ради неких высших целей. В общем, вполне святое дело. И вот теперь мы забредаем сюда каждый раз, когда бываем поблизости. Поскольку офис «Лондонских новостей» находится совсем рядом, я часто заглядываю сюда. А сегодня мы оказались здесь, перебираясь из одного бара в другой. Нам даже не требовалось договариваться между собой о том, куда дальше идти, — мы оба это знали.

Однако благородная инициатива Уоттса не возымела ожидаемого эффекта. Его никто не поддержал, и в него никто не поверил. Так что ему пришлось делать все самому. Так, на одной из стен бывшего церковного сада в самом сердце Сити, в нескольких ярдах от прежнего Почтамта, вскоре появились покрытые глазурью фарфоровые таблички, и каждая из них была посвящена проявлению самозабвенной, исключительной смелости.

Мы остановились перед одной такой, и Дэв скрутил себе сигарету.

Джордж Стивен Фаннел, полицейский констебль.

Во время пожара в таверне «Слон и замок» на Уик-роуд, в Хекни-Уик, после спасения двух жизней, рискуя своей жизнью, вернулся в пламя за барменшей.

22 декабря 1899.

Мы помолчали. Это молчание импонировало мне более всего.

— Может быть, — задумчиво проговорил Дэв, — дело не в том, что мы с тобой не герои. Видимо, у нас просто низкая самооценка, потому что мы не совершили ничего героического.

— Я никогда не говорил, что считаю себя хуже других.

— Но ведь это так, правда? — возразил он. — Я вот, например, именно так и воспринимаю себя.

Я отвернулся от него и принялся читать надпись на другой табличке.

Эллис Эйерс, дочь помощника каменщика, ценой своей юной жизни спасла троих детей из горящего дома на Юнион-стрит в Боро.

— Я хочу сказать, мы живем своей обычной жизнью — ты пишешь свои обзоры, я торгую играми, а иногда я пишу твои обзоры, а ты торгуешь играми.

Я улыбнулся, но Дэв был серьезен.

— Вот нам кажется, что мы занимаемся каким-то делом, — продолжил он, — но, собственно, каким именно? Если нас спросить о наших свершениях, что мы ответим?

Я задумался, но быстро нашелся с ответом:

— В прошлую среду я ел суп.

Дэв зажег самокрутку и покачал головой.

— Я серьезно, Джейс. Что, если главное в жизни — это отдельные ее моменты? И подчас мы их просто упускаем. Что, если мы отказываемся воспользоваться представившейся вдруг возможностью, а другой судьба нам так никогда и не подарит? Вполне вероятно, тебя запомнят как героя, а может, ты так и останешься ничем не примечательным человеком и проживешь ничем не примечательную жизнь до самой своей ничем не примечательной смерти.

Он указал на еще одну табличку.

Джордж Ли. При пожаре в Клеркенвелле вынес из огня потерявшую сознание девушку. Скончался от полученных травм.

26 июля 1876.

— Он воспользовался представившимся моментом.

— Что бы вы мне посоветовали? — обратился я к официанту.

«Абрицци» оказалось неплохим заведением с симпатичным, довольно функциональным интерьером (по-моему, несколько скучноватым), вышколенным персоналом (холодным? Нет… скорее бездушным), и… Так, на что еще обращают внимание те, кто инспектирует рестораны? Приборы на столе наличествовали во вполне достаточном количестве, на мой взгляд, хотя при желании и здесь можно найти недостатки. А корзинка с хлебом могла бы быть и побольше.

— Паста пенне очень хороша, и у нас прекрасная телятина, — ответил официант. Тот самый, который секунду назад едва не надорвал живот от смеха, когда понял, что Джейсон Пристли, зарезервировавший столик, это не «тот самый» Джейсон Пристли. Я тоже посмеялся бы, несмотря на то что к тридцати двум годам эта шутка успела мне изрядно надоесть.

— Еще у нас, разумеется, есть пицца. Лучшая в городе.

— Замечательно. Что за пицца?

— На тонком тесте, со свежими помидорами, базиликом и моцареллой.

— «Маргарита»?

— Эмм… Нет, «От Абрицци».

«Маргарита» вполне подошла бы.

— Хорошо, давайте «От Абрицци».

Официант — как позже выяснилось его звали Герман, то есть не думаю, что ему стоит смеяться над чужими именами, — удалился с моим заказом, а я невозмутимо отпил из своего бокала. Мне достался столик на двоих, и, сидя лицом к окну, я мог лицезреть возвращавшихся с работы, останавливавших такси или направлявшихся в пабы, равно как и встречавшихся с друзьями, любимыми и просто веселившихся.