Шарло Бантар - [92]

А между тем Жюли Фавар — это была она — взволнованно рассказывала художнику свою печальную историю:

— У мадемуазель Пелажи была собачка и два кота. Их надо было чистить и мыть каждый день. И гулять с ними. Вы не можете себе представить, какого труда стоило их уберечь в дни прусской осады Парижа! Того гляди, кто-нибудь поймает их на жаркое: ведь они у нас чудесно выкормлены! — со вздохом сожаления добавила девушка.

— Я хорошо знаю мадемуазель Пелажи, — сочувственно отозвался Андре. — Но почему она вам отказала?

— Это чистая случайность, мсье, — залившись румянцем, сказала Жюли. — Уезжая в Версаль, мадемуазель Пелажи оставила мне свою мебель и строго наказала её беречь…

— Ну и… — торопил Андре. Рассказ девушки явно его заинтересовал.

— Ну, я и берегла её как могла. Ни разу никуда не отлучалась. Но однажды с баррикады, которая прилегала к нашему дому, ко мне поднялся молодой федерат. Он потребовал, чтобы я покинула квартиру, так как версальские войска собираются обстреливать наш дом. Я отказалась. Он продолжал настаивать. Пока мы спорили, грянула пальба. Молодой коммунар подошёл к окну. В него начали стрелять с улицы и повредили трюмо. Когда мадемуазель Пелажи вернулась, она была неумолима и не позволила мне остаться у неё ни одного дня, хотя я и представила вот этот документ, подтверждающий, что я ни в чём не виновата.

Жюли вынула из-за корсажа удостоверение Виктора Лиможа и положила его перед художником.

Андре взглянул на подпись поэта и вскочил со стула. Заметно волнуясь, он обернулся к сидевшему за соседним столиком мужчине лет пятидесяти, одетому с подчёркнутой изысканностью.

— Мсье Бове, — обратился к нему художник, — вы спокойно распиваете вино и не подозреваете, что рядом с вами лежит настоящий клад! В руках такого коллекционера, как вы, этот документ — поистине бесценная находка! — И Андре протянул Бове удостоверение Жюли.

Девушка удивлённо переводила глаза с Андре на Бове и не могла понять, о чём говорит художник.

Но если подпись Лиможа взволновала Андре, то коллекционера Бове, известного собирателя автографов знаменитых людей, эта подпись просто ошеломила.

Он с жадностью схватил бумажку. Страсть коллекционера проснулась в нём при виде документа, сулившего со временем золотые горы его обладателю.

— Так, так… — захлёбываясь от волнения, бормотал он, читая и перечитывая бумажку.

— В ваших руках — целое состояние, — шепнул девушке довольный Андре.

Полный страстного нетерпения обладать ценным автографом, Бове обратился к Жюли:

— Дорогая мадемуазель Фавар! Никто другой не сумеет так оценить этот документ, как я. К тому же не забудьте об опасности, связанной с его хранением в наше время. Тем не менее я буду щедр, я буду очень щедр. Пятьсот франков немедленно, в присутствии мсье Андре.

— Я не понимаю вас! — воскликнула девушка и невольно протянула руку за документом.

— Милая Жюли, — сказал Андре, — вам повезло. Как я уже говорил, господин Бове — коллекционер. Он хочет купить у вас удостоверение Лиможа за большую, очень большую сумму — пятьсот франков. Понимаете?

От слов «пятьсот франков» у Жюли на мгновение закружилась голова. Такой большой суммы она никогда не имела, да и не было надежды её когда-нибудь получить… Пятьсот франков! Ботинки Пьеру, новое платье маленькой Ивонне, тёплая шаль матери, независимая жизнь в Париже… Не придётся думать о куске хлеба! Не надо искать работу, ежедневно терпеть унижения и оскорбления… Всё, всё это заключалось в маленькой бумажке!

Жюли до боли сжала в руке расписку.

— Вы понимаете, — шептал ей между тем Андре: — пятьсот франков! Это целое состояние, оно даст вам независимость, наконец, приданое. Вы можете стать счастливейшей женщиной в Париже!

Негодование охватило Жюли. Эти господа убили Лиможа, а теперь торгуют его именем… Нет, нет, ни за что! Она не продаст документ!

Её синие глаза остановились на Андре. Они были холодны и выражали решимость и твёрдость.

Жюли почувствовала, что ей грозит опасность, но она спокойно произнесла:

— Я вам очень благодарна, мсье Андре, а также и вам, мсье Бове, но этот документ я не продам никому и никогда.

— Я дам дороже! — закричал Бове. — Я дам тысячу франков!

У него тряслись руки и странно отвисла челюсть. Он был в отчаянии, что из его рук уходит такая редкость.

— Нет-нет! — Жюли говорила торопливо, точно опасаясь, что её заставят уступить. — Нет, я не продам документ.

— Вы сумасшедшая! Вы безумная! — закричал Андре. — Пеняйте на себя, если дело обернётся не так, как вы ждёте…

— Благодарю вас, господа, но денег мне не надо. Удостоверение господина Лиможа останется у меня.

— Это ваше последнее слово? — Бове перегнулся через стол и смотрел на девушку колючим взглядом серых выпуклых глаз.

— Да! — твёрдо сказала Жюли.

— Документ будет моим! — прохрипел Бове. — Дамы и господа! — обратился он вдруг к публике.

Широко раскрыв глаза, Жюли с беспокойством смотрела на Бове. Она всё ещё ничего не понимала.

— Эта девушка держит связь с коммунарами! — Театральным жестом Бове указал на Жюли. — Она хранит у себя опасные документы!..

Жюли хотела крикнуть, объяснить, что это ложь, но слова застряли у неё в горле. Она почувствовала, что не может произнести ни звука. Десятки любопытных глаз уставились на девушку. Но она уже ничего не понимала, не видела, не слышала, зная только одно: в опасности не она, а документ — последний дар Лиможа и память о нём… Нет, листок не достанется никому!.. Жюли на минуту закрыла глаза, и перед ней встал образ поэта — такой, каким она видела его в тот день на баррикаде.