Шантаж - [15]

Он стукнул ладонью по столу, как бы ставя завершающую точку в разговоре:

– Призналась мне, что сознательно оклеветала свою подругу, Веру, – ту самую девушку, о которой я тебе говорил. Никакого предательства с ее стороны не было! А я-то, как последний дурак, поверил наветам этой змеи и сам своими руками загубил свое счастье!

– Тогда это – проблема, – подумав, согласился Игорь. – Скорее, даже трагедия!

– Не ожидала я от вас такой оплошности, – упрекнула Розанова Аллу Борисовну, когда та явилась к ней для объяснений. – Почему вы отсутствовали? Прошу только выложить мне все как на духу! Вчера я была не в силах разбираться – дико болела голова.

– Уж не говорите, дорогая Лидия Сергеевна, – извиняющимся тоном и преданно глядя в глаза начальнице, быстро заговорила Алла Борисовна. – Сама не могу объяснить, как такое могло со мной произойти. Уму непостижимо! – Она горестно всплеснула руками. – Обычно, когда мне нужно отлучиться, я оставляю за себя младшую воспитательницу. – Оправдываясь, она энергично жестикулировала. – А тут позвали к телефону. Смотрю – дети весело играют, все спокойно. Думала – ничего, ведь несколько минут... И надо же! – Она виновато опустила голову. – В этот момент все и произошло!

Розановой нравилась Алла Борисовна. Ее лояльность и тактичность позволяли надеяться, что она станет опорой своей начальнице в коллективе. И Лидия Сергеевна решила не применять к ней слишком строгих мер.

– Ну что ж, будем считать этот вопрос закрытым, – с некоторым укором, но добродушно заключила Розанова. – Полагаюсь на ваш высокий профессионализм и уверена, что вы сделаете необходимые выводы на дальнейшее. Придется мне принять весь огонь на себя, – печально вздохнула она, укоризненно глядя на повеселевшую Аллу Борисовну. – Вы свободны. Можете возвращаться к своим обязанностям.

Та поспешно выскользнула из кабинета.

«Главное – правильно поговорить с Григорьевой. Дай Бог, пронесет», – размышляла Лидия Сергеевна, стараясь сосредоточиться, собрать все силы к ее приезду. Из состояния задумчивости Розанову вывел звонок телефона.

– Ах это вы, Мария Андреевна? – подобострастно пропела она в трубку. – Узнала, конечно! Ваш голос ни с кем не спутаешь. Да, да! Кошмарная история. – Лицо ее приняло строгое и печальное выражение. – Я так переживаю! Ведь Катенька – моя любимица! Что вы говорите? Воспитательница уже свое получила! Это никогда не повторится, ручаюсь вам! Вы спрашиваете, как наказали обидчицу?

Лидия Сергеевна притворно вздохнула.

– Вот сижу и ломаю над этим голову. Не знаю, что и делать! – Она сделала паузу и, понизив голос, пояснила: – Так это же дочь самого Ивана Кузьмича! Вот именно! А вы говорите «что здесь раздумывать»... Свою-то дочь я строго наказала, чтобы впредь не лезла, – беззастенчиво врала она Кузнецовой. – Бедняжка хотела их разнять, да ей самой досталось на орехи! Что я намерена предпринять? – переспросила она и решительно пообещала: – Я уже пригласила мамашу Григорьеву. Не сомневайтесь – будет серьезный разговор. Спасибо, Мария Андреевна! Хоть вы понимаете, как нам здесь нелегко. – И положила трубку.

«Ну хоть с Катиной мамой дело уладила!» – И она облегченно вздохнула.

Казенная зимняя дача в Серебряном бору утопала в снежных сугробах. Воздух был чист и прозрачен. В жарко натопленной горнице второго этажа, занимаемого Григорьевыми, зима не ощущалась.

– Не знаю, дорогая, что и делать, слишком балует Иван Кузьмич Светочку, – посетовала Вера Петровна соседке с первого этажа – они сдружились за два года, пока пользовались этой дачей. – Боюсь, испортит дочку. Представляете? Света подралась в садике с подружкой, отняла у нее куклу. Будто ей своих мало! Просто не верится! Не узнаю свою добрую, отзывчивую малышку. Раньше на нее никогда не жаловались.

– Может, кто-то из детей на нее оказывает дурное влияние? – предположила приятельница: хорошо зная девочку, она тоже была удивлена.

– Вот скоро придет машина, поеду к заведующей, выясню. Тут явно какое-то недоразумение! – И Григорьева решительно поднялась из-за стола – пора собираться в дорогу.

– Хотя, может быть, вы и правы, – задумчиво проговорила она, провожая соседку к выходу. – Раньше Светочка была со мной всегда искренней, а теперь и врать научилась. Набедокурила, а признаться не хочет. «Не виновата, – говорит, – не отнимала». А ведь все видели! Нужно браться за нее всерьез. Научить отвечать за свои поступки! Вот и машина сигналит. Вернусь – все вам расскажу.

Помахав на прощание соседке, Вера Петровна стала одеваться. «Пожалуй, прихвачу для заведующей коробку конфет», – деловито решила она.

Перед приездом Григорьевой Лидия Сергеевна привела к себе в кабинет Свету.

– Заходи, не бойся! – Она ласково усадила девочку в кресло. – Скоро приедет твоя мама, и мы все выясним. Я знаю, ты ни в чем не виновата. Ты и не думала отбирать чужую куклу. Наденька мне все рассказала, во всем призналась. Бедняжка раскаивается в своем дурном поступке и больше никогда так не будет. Но у меня к тебе большая просьба. – Розанова, изобразив добрую улыбку, погладила девочку по головке. – Не выдавай Наденьку! Иначе ее исключат из садика, и даже я не смогу помочь. – Она помолчала. – У тебя доброе сердечко, знаю. Ты мне с самого начала понравилась больше других девочек. Правда-правда, – льстила она, умильно воззрившись на Свету. – А с твоей мамой мы решим все по-доброму, Никому не будет плохо, – заверила она. – Тебе не придется говорить неправду, – только помолчи, когда я буду беседовать с мамой.