Шансон как необходимый компонент истории Франции - [10]

Кто не напевал – раздраженно или, наоборот, возбужденно: et les yeux dans les yeux et la main dans la main / ils s’en vont amoureux sans peur du lendemain («Глаза в глаза, рука в руке, идут влюбленные, не думая о будущем»)?

Но от всех моих дурацких любовных увлечений того времени осталась любовь к юной, высокой и стройной Арди, у которой хватало энергии на троих. Говорят, она предложила сотрудничество фирме грампластинок «Вог», потому что считала пластинки Джонни Холлидея просто ужасными. Во время первого радиоинтервью ее попросили описать себя, и она ответила: «Рост у меня – метр двадцать, вес – сто килограмм». Певицы с таким чувством юмора без труда завоевывают публику.

Так, видимо, считал и Серж Генсбур, который в шестидесятых находился в постоянном поиске новых талантливых певиц. Вслед за Франс Галль он занялся Франсуазой Арди и в 1968 году переработал для нее классическую It hurts to say goodbye[12] Веры Линн. Переработка – очень верное слово, надо быть большим профессионалом, чтобы объединить две песни. Несчастная любовь позволила Арди создать два самых своих крупных хита. В первой песне она жалуется, что страдает от одиночества и страстно желает завести партнера; во второй – разбирается с тем, как покончить с бывшим возлюбленным: «Как сказать тебе “прощай”» (Comment te dire adieu), как вести себя с возлюбленным, который ее бросил. Генсбур играет с приставкой ex – бывший, и Арди прекрасно использует возможность каждый раз резко, отрывисто произносить его.

Comment te dire adieu становится названием LP-альбома Арди и, конечно, сингла, на обратной стороне которого записана «Нелюбовь» (Anamour, 1969), тоже написанная для нее Генсбуром. Интересно, что этот шансон никто не замечал, пока Генсбур сам не исполнил его в паре с Джейн Биркин, кокетливой музой, встретившейся на его пути после разрыва с Брижит Бардо.

Анри IV не страдал от недостатка любовниц – и это роднит его с Сержем Генсбуром. Юные дамы вешались монарху на шею буквально гроздьями. А влюбчивый Анри радовал любимых шансонами собственного сочинения. Мелодии, к счастью, утрачены, а тексты, которыми он завлек в свои сети изумительную красавицу Габриэль д'Эстре, могут понравиться лишь полуграмотным болванам.

Шуточный гимн Vive Henri IV оказался более живучим. Его распевают повсюду – видимо, потому, что он считается «народным творчеством», вроде как «Марсельеза», – особенно на Пон-Нёф. Здесь? На мосту? Ну да, я ведь с самого начала сказал, что Анри IV сыграл важную роль в истории французского шансона, и состояла она не в его поэтических опытах, разумеется, а в постройке вот этого моста.

«У французов отсутствует чувство юмора»

Анри IV приказал ускорить работы по возведению моста Пон-Нёф, потому как работяги не спешили: камень подвозился, но стройка продвигалась слабо. Наконец, в декабре 1605 года, он выезжает на лошади из ворот Лувра, минует то место, где я стою, впервые въезжает на законченный мост и скачет на другую сторону реки. Триумфальное дефиле обожаемого монарха так возбудило парижан, что они соорудили конную статую и водрузили ее посреди Пон-Нёф. Увы, пока они ее сооружали, Анри заколол один из религиозных фанатиков, регулярно появлявшихся во Франции, монах Равальяк, так что оригиналу не суждено было полюбоваться на свою впечатляющую копию. Королевского убийцу долго и изобретательно пытали, потом тело разорвали на части с помощью лошадей, а то, что осталось, сожгли. Равальяк оказался парнем мускулистым – означенная процедура заняла целый день.

Нам, сегодняшним, трудно представить себе, какой фантастический эффект произвел на жителей тогдашнего Парижа этот новенький, белоснежный мост. Сравнить, пожалуй, можно только с шоком от появления Эйфелевой башни или Нормандского моста, построенного через ту же Сену спустя несколько столетий и в нескольких сотнях километров ниже по течению.

Даже сегодня Пон-Нёф – третий по длине мост Парижа. В нем 238 метров, площадь его огромна, и в 1605 году ему вообще не было равных. Полукруглые ниши по краям моста быстро заняли небольшие лавчонки, любые другие постройки были запрещены. Случай исключительный: в те времена мосты принято было застраивать домами, и с мостов Сену не было видно. Но с Пон-Нёф толпе парижан открывался превосходный вид на реку.

Поток людей тек по мосту непрерывно. Так всегда бывает: чем гуще толпа, тем больше народу она притягивает. Кого там только не было: зеваки, уличные торговцы, священники и монахи – верхом на ослах, рыцари и богатые горожане – верхом на лошадях, актеры, глотатели огня, карманники, зубодеры и другие шарлатаны.

И здесь же, на мосту, показывали свое искусство певцы. Певцы – тоже не дурни дома оставаться… Здесь собирается самая яркая, самая многолюдная толпа в мире. Поток течет без остановки. Певцы поют – собственно, для этого они и пришли. Благодаря их искусству собирается еще больше народу. Появилась поговорка: «Пон-Нёф – единственное место, где могут встретиться монах, белая лошадь и проститутка».

Всем известно: Пон-Нёф – публичный форум, не знающий себе равных, живая газета, собирающая все государственные новости, предтеча телевизионных ток-шоу. Новости, передаваемые из уст в уста, мигом долетают до окраин Парижа, добираются до самых дальних уголков Франции в почтовых дилижансах и омнибусах, везущих пассажиров. Вплоть до Французской революции Пон-Нёф являл собою удивительный симбиоз Елисейских полей и Бродвея.