Шанс номер два - [6]

* * *

Дождя не было, – прекратился под утро. Впрочем, небо оставалось пасмурным и затишье выглядело непрочным. Пожилые люда и домохозяйки, выбравшиеся до полудня в магазин, торопились завершить покупки и возвратиться домой прежде чем лужи подернутся кругами от первых капель, а кроны деревьев замашут голыми сучьями, встречая ветер.

Алексею же предстоял долгий день, – путь лежал на чаеразвесочную. Но он скорее согласился бы вконец простудиться, нежели изменить маршрут…

Краснокирпичные здания цехов выглядели нынче особенно угрюмыми. Окруженные глухим забором, больше походили на тюрьму, но никак не на место, где свободный человек может реализовать благородную потребность трудиться. Взять хотя бы узкие оконца, -глядя на них, Алексей сразу представлял дно колодца, на которое сверху, в распахнутый люк, падает жиденький сноп света. Впрочем, это только его фантазия. Ведь цеха фабрики освещались электричеством.

На проходной потерял минут двадцать, – созванивался с директором фабрики, заказывал пропуск. Еще минут пятнадцать плутал без провожатого по территории. В прошлый раз особенно не старался запомнить расположение цехов, проходов, зданий. Наконец, больше по наитию, – народу вокруг, как назло, не было, спросить нельзя, – ввалился в подъезд. Через секунду узнал место, – нужное! Справа от входа – приметный гипсовый бюст Ленина. Итак, у цели!

Словно спортсмен, готовящийся к прыжку, с шумом выдохнул воздух. Обернулся: позади него в подъезд нырнул рабочий. Сквозь приоткрывшуюся дверь Алексей увидел: по асфальту ударили первые капли дождя. "Только так это и могло начаться!" – подумал он.

* * *

«Ребенок, по крайней мере, на вид – недоразвитый» – в первое мгновение показалось Алексею. Мальчик сидел на полу комнаты, где корреспондент впервые увидел Загодееву, и возился с облезлым плюшевым медведем.

– Здравствуйте, я к вам, – подняв глаза от дитяти, пускавшего на грязный пол слюни, сказал Алексей. Голос прозвучал сипло.

– Ваш?.. – спросил он в упор уставившись на Загодееву, показывая на мальчика рукой.

– Мой… – протянула она испугано. – А вы чего пришли? Или тогда не все расспросили?..

Закрыв амбарную книгу, Татьяна Загодеева поднялась из-за стола, улыбнулась. Как и в прошлый раз, из-за золотого зуба ее улыбка показалась Алексею вульгарной.

– Чего-то корреспонденты к нам зачастили… – она сделала несколько шагов ему навстречу.

Алексей ухмыльнулся и, не стесняясь, жадно оглядел ее: темные волосы завиты кольцами, – перманент, в овале лица нечто монголоидное, особенно скулы. А губы накрашены ничуть не слабее, чем у европезированной шлюхи, продающей себя на "уголке" у "Националя". Плечи довольно развитые. Талия молодой работницы была скрыта просторным халатом, однако по упругим и легким движениям представлялось: крепкая, еще не успевшая ожиреть, сильная самка. Красивые, немного волосатые ноги, обуты в стоптанные домашние тапочки.

Алексей шагнул ближе к Загодеевой и теперь стоял возле ее сынишки:

– Нечего бояться корреспондентов. Такие же люди… С простыми желаниями, – нарочно медлил, не доставал блокнот, не задавал вопросов. Разводить церемонии, демонстрировать до поры безразличие и сугубо деловой, якобы, интерес, – не в его правилах. Алексей порой оставался с носом, но не жалел о наскоке. Объяснял себе просто: "Их столько, что если с каждой разводить мерихлюндии, – сил не хватит! Пятеро скажут нахал, другие пятеро подумают – настоящий мужчина, не робкий импотент!"

В этот момент мальчик перестал трепать и без того рваное медвежье ухо, потянулся ручонкой к грязным ботинкам незнакомого дяди. Алексей мгновенно шагнул в сторону. Мальчонка непонимающе поднял совершенно безволосую, бугристую голову и взглянул на дядю. Лицо его стало обиженным. Из уголка рта потекла слюна.

– Дома оставить не с кем, – извиняясь, пробормотала Загодеева. – У свекрови брат умер. Муж с ней во Владимире. На похоронах. С утречка проводила и вот… Сережка, не трогай грязные ботинки!..

Пока Алексей смотрел на Татьяну, сынишка подполз ближе и схватился за шнурок.

Загодеева подняла сына с полу, взяла на руки. Теперь их с Алексеем разделяло не более полушага.

– Скверно, очень скверно… – глядя в глаза, произнес тот. – Значит, в кабак не получится?.. Раз сына оставить не с кем…

– В кабак?.. – не отведя взгляда, задумчиво прищурившись, переспросила она. – В кабак, конечно, не выйдет… Да и куда нам, лаптям, в кабаки…

И вслед, перейдя на "ты":

– А если домой ко мне завтра придешь…

– Скажи адресок, приду… – Алексей почувствовал, как заломило зубы. Так бывало, когда нервничал, волновался.

– Боровая, дом где продуктовый, квартира семнадцать… Надо чего по делу спросить?.. Давай быстрей, а то он сейчас обоссытся…

* * *

«Обалдеть! Верняк! Сомневался: корреспондент, испугается… Как по маслу. Да она больше меня хочет!» – Алексей едва справлялся с возбуждением, настроение было лихорадочно-приподнятым. В таком состоянии внешнее спокойствие давалось нелегко. От утренней подавленности не осталось и следа, – крайние перепады настроения Алексею были свойственны. Сейчас, осторожно ступая, он возвращался к столику, за которым поджидала совсем не та, о которой он думал, а «шанс номер один» – Ирочка, молоденькая выпускница факультета журналистики, неделю назад поступившая на работу в редакцию.