Шанс - [16]

— А волосы, что с ними делать будут?

— А что с ними? — не поняла меня Малявка.

— Их заплетут или распущенными оставят? — ну, дай же мне каплю надежды!

— Распустят, конечно. Ты должна предстать пред очи Бога в чем мать родила. Когда дети родятся, волосы у них ничем не заколоты и ни, тем более, не заплетены в косы, — фыркнула Улика, развеселившись моим вопросом. А в моей голове уже вырисовывался план, как бы спрятать мешочек под волосами.

Мы тем временем шли по темным продуваемым всеми ветрами коридорам древнего родового замка Арисс. Хоть каменные стены и были задрапированы бархатной пурпурного цвета тканью. Хозяева я вно кичились своим положением в обществе, окружая себя громоздкими золотыми побрякушками, которые стояли едва ли не в каждом углу на тумбочках, столиках и подставочках. Статуэток и статуэточек было вообще неисчислимое множество. В основном они изображали каких-то мужиков в боевом облачении. Старшая Арисса однозначно помешана на мужланах в форме. Ее облик от этих изображений не далеко ушел. Такой же грубый и квадратный, что ли?!

— Я протестую против такого произвола по отношению ко мне! — встала я, как вкопанная посреди этой вопиющей роскоши, блики от факела на которой смотрелись слишком зловеще. Нет, не правильно выразилась. Блики делали и без того грозные статуэтки еще более зловещими. Однако я отвлеклась. На счет моего протеста!

— Что ты имеешь в виду? — опешила девчушка, испуганно оглядываясь кругом.

— Я кушать хочу! Когда мне потом доведется добраться до еды? Мой желудок против! — Улика, ожидавшая от меня всего, чего только можно и нельзя представить, услышав мое заявление ощутимо расслабилась и прыснула в кулачок смехом.

— С тобой не соскучишься! Пошли, троглодит!

— Это я-то троглодит? — притворно возмутилась я. — Я прозапас должна подкрепиться!

Как мы опустошали кухню и хихикали, стараясь не греметь посудой — это история во языцах. Только сказать легко, да трудно сделать, учитывая темень вокруг. Мы спотыкались на каждом шагу. Если впереди идущий что-то цеплял и ронял, позади идцущий старался подхватить и исправить оплошность. Это напоминало какую-то эстафету и призом данного соревнования для нас стала кольцо колбаски, висящей над столом (видимо, приготовили для завтрака), четверть буханки хлеба и кувшин травяного чая. Улика еще где-то нарыла два яблока и огромную помидорину.

— Где здесь хранятся ножи? — прошептала я, шаря рукой по поверхности стола в поисках стойки с ножами.

— Зачем тебе? Колбасу с хлебом мы и так разломаем, — возмущенно пискнула Малявина. Учить она меня еще будет!

— А помидор ты, как делить собралась? И, вообще, мы же не первобытные люди, зубами пищу рвать, — прошипела ей в ответ.

— А кто такие первобытные люди? — аж подпрыгнула от любопытства девчушка.

— Идем ко мне в комнату, там и расскажу, пока нас тут никто не застукал, — фыркнула я, все-таки нащупав желаемое. Правда, это оказался не ножичек, а настоящий тесак. Им только туши животных и разделывать, а не овощи на кухне резать.

Обосновались мы в моей комнатке… кстати, на счет моей комнаты я же еще и словом не успела обмолвиться, ведь так?! Со всеми свалившимися на меня занятиями, совершенно забыла. Вы думаете, меня поселили в апартаменты? Как бы ни так! Выделенную комнату даже таковой и назвать нельзя. Размерами полтора на полтора она разве что на комнатку и тянула. А разместившиеся в ней одноместная кровать и небольшой платяной шкаф этому способствовали. Мне даже завалящего стульчика некуда было приткнуть. Поэтому-то горничные и потешались надо мной. Я и сама не понимала, в роли кого я здесь нахожусь. А уж местное население и подавно. Хозяйка дома не потрудилась кому-либо что-то рассказать и объяснить. Первое время служанки пытались припахать меня к черной работе, но учителя мою тушку отвоевали. Напыщенного, как павлин, дворецкого не удовлетворил такой поворот событий, и он с гордо поднятой головой прошествовал к своей обожаемой Госпоже. Что там ему сказали, тайна покрытая мраком, однако вылетел он оттуда, поджав хвост и больше ко мне с глупыми вопросами и поручениями не приставал. Что не мешало его подхалимам продолжать против несправедливости в моем лице активные военные действия. Пересоленный суп, подгорелые гренки, грязная лужа возле моей кровати — это еще цветочки. К слову сказать, я тогда пришла с репетиции танцев, еле ноги волоча — мазурка, этим все сказано. А пришлось, разворачиваться и плестись в каморку под главной лестницей за ведром и тряпкой. Так ненавязчиво меня заставили сделать уборку в комнате. Типа, это твоя жилплощадь, сама за ней и ухаживай! Ладно, мы не гордые и не переломимся от мытья полов. Они, наверно, думали, что я скандалить начну, за что следует довольно оригинальное наказание — два десятка розг по голой спине. Наблюдала как-то из окошка и вспоминала прочитанные когда-то книги времен Людовика (какой он там был по счету, уже и не припомню, но это и не важно — при всех Людовиках было одно и то же, разве нет?!). За какую провинность ее наказали, меня не просветили, но выглядело наказание жестоко. Хлестал сам его величество дворецкий с такой зверской, злорадной мимикой на морде, что у меня закралось подозрение — отказала или не удовлетворила, вот он и отводит душу.