Шанс дождливого безумия - [6]

Дождь лил и лил, наступавшая ночь и следующий день обещали безраздельно принадлежать пасмурной, с низкими рваными тучами, осенней погоде. С четырнадцатого этажа видно: город переменился. Улицы пустынны, даже на углу, возле молодежного кафе – никого, только «Жигуленок» с побитым багажником сиротливо мок под неоновой вывеской.

– Не озабоченный! – наконец ответил жене Алексей.– Супернормальный! Настолько нормален, что вам, ненормальным, кажусь отклонением от привычного.

Чертова погода! За окном так мрачно и уныло, – мысли в голову лезли сплошь невеселые. И хотелось вообще не думать, жить одними инстинктами. Похожими на электронный навигатор авиалайнера, – кругом бушует непогода, не видно ни зги, а воздушный корабль выбирает курс, не теряя высоту, не сбиваясь с проложенной искусственным мозгом линии... Алексей задернул шторы, отошел от окна. Зябко потер ладонью о ладонь.

– Говорят, для мужчины жена – одновременно кухарка, служанка и любовница... – Вера сделала паузу. Вгляделась в лицо мужа, пытаясь обнаружить в нем перемены.

Алексей бесстрастно, не прерывая, слушал. – Знаешь, после Венгрии (Вера побывала туристкой, – две недели, почти бесплатно, выгодная путевка комсомольского бюро «Спутник») отчетливо поняла – служанка и кухарка тебе не нужны. Что стоишь, как па-

мятник? – нервно спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжала. – Верно, не нужна?.. Вспомни, когда вернулась, в квартире – идеальная чистота и порядок, а ты

готовил на плите отличный обед...

– Да, – самодовольно произнес он, – не нуждаюсь, чтобы мне вытирали сопли!

– Но страдают же мужчины без женского ухода, опускаются, ходят по столовым... Остается – любовница, от слова «любовь». А ты... Кто я для тебя? Станок?..

– Началось: любовь, станок... – раздраженно произнес Алексей. – Слушай, был бы я беспомощным, распускающим по любому поводу нюни – тебе жилось легче?

– Может быть. Слабее, ты не был бы столь жестоким по отношению к близким. Ко мне, например.

– Хватит, замолчи! – приказал он.

– Не могу больше! – на грани того, чтобы разрыдаться, произнесла Вера.

– Не можешь?.. – ухмыляясь переспросил Алексей. И резко закончил: – Тогда ложись!

Вопреки сказанному полминуты назад, она послушно выполнила предписание. Не забыв при этом аккуратно расправить покрывало на диване...

***

Завтракал Алексей наутро вяло: неспешно разбивал скорлупу яичка, лениво намазывал хлеб маслом, под конец, неловко закидывая ногу на ногу, задел шаткий столик и расплескал чай из фаянсовой кружки.

– Господи, что ты такой вареный?! – негодовала Верочка. – Ешь быстрее. Сама спешу, а еще за тобой убирать.

Алексей пытался отшучиваться:

– Ты забрала мои силы. К черту семейную жизнь.

Супружеская постель доканает меня...

Какой там! Хотел бы он сейчас быть просто обессиленным. Все наоборот: страсти горели с температурой лучшего каменного угля. Недаром на улице целую неделю – мрак и дождь! Дело в другом: проснувшись, скинув ноги с кровати, неожиданно понял, – выхода желанию не предвидится, шанс номер два не станет его собственностью. Для Татьяны Загодеевой, простой фабричной бабенки, он, прежде всего, корреспондент столичной газеты, интеллигент. Наверняка полагает: с подобной ей он хотеть, – разве что окажутся на необитаемом острове, где будут, как Адам и Ева, единственными мужчиной и женщиной, – не может. Как она воспримет заигрывания? Только в качестве юмора. Пока будет думать, что шутит, минует время и ему придется сунуть под мышку папочку и, навсегда распрощавшись с фабрикой, уходить. Возможности увидеть Татьяну больше не предполагается. Не стоять же в конце дня у проходной!

Проклятая социальная разница! Оказывается, спуститься на несколько ступенек порой сложнее, чем вскарабкаться наверх, стоящая внизу не поверит в симпатию. Заподозрит насмешку.

Но как хотелось с головой зарыться в лежавший на дне ил! Знал, – перемочь состояние не удастся. Если не получится с Загодеевой, – а сегодня решил – наверняка так и выйдет, – будет искать другую, аналогичную. Именно техническое слово. С очередной тоже вероятна неудача. Но Татьяна Загодеева уже невольно включила в нем механизм желания, – каждый новый день, не принесший удовлетворения, исполнится жаждой. К черту! Алексей поставил на стол кружку с недопитым чаем так, что звякнула остальная посуда.

Верочка обернулась, внимательно посмотрела на него, но промолчала, – знала: в голове мужа частенько бродят не касающиеся ее мысли. Не стоит им мешать...

Необходима решительность, – покончить с вопросом в ближайшее время: или завяжет с Загодеевой неофициальные отношения или... Главное тогда – не зацикливаться на желании. Не удалось реализовать, – немедленно задушить, отвлечься. Такой опыт был. Не в первый же раз очень хочется определенную женщину, а ничего с ней не выходит. С шансом номер один дело верное, – вдарит по нему. И дым коромыслом! Пропьет, позабудет неудачу.

Но существует загвоздка: с Загодеевой решится через неделю, не раньше, – именно в такой срок вновь идти на чаеразвесочную фабрику. Ожидание не перенесет: станет нервным, переругается со всеми в редакции, а уж по поводу Верочки сомневаться нечего – доведет до истерики... Жену стоило пожалеть... И единственное, чем мог ей теперь помочь, – встретиться с Загодеевой не откладывая, сегодня.