Шанель - [11]

ювторое пришествие Мертвецоваю

-- и настроение испортилось окончательно, так что не то что однаОля Кудряшова -- все вместе взятые дикторши Центрального Радио и Телевидения с Левитаном во главе не смогли бы его уже поправитью

Молоденький лейтенант, вчерашний выпускник Высшей школы милиции, собираясь в этот день напост у больницы Склифосовского, получил в отделе продукт разрядки -- американский полицейский локатор: компактный, похожий напистолет, которым кот Базилио пугал Буратино -- и дернул же черт мальчиканавести дурацкую игрушку насамую паршивую ЫЧаечкуы из проносящейся с проспектаМиранаСретенку, под кирпич, кавалькады! -- наЫЧаечкуы старой модели -- любопытство, глупое детское любопытство: с какой, дескать, скоростью ходят эти машины? -- и тут же автоматная очередь перерезаламальчишечку, согнулапополам, положиланаобледенелый, посыпанный солью асфальт, аэкранчик прочного, не разбившегося в падении заморского приборавсе продолжал вымигивать красными светодиодиками вполне разрешенную в Москве цифру скорости: 60ю

Засуетились нателевидении, проводив Высокого Гостя, молнию отбили наПицунду: срочно, дескать, товарищ Мертвецов, возвращайтесь в Москву, после доотдыхаете: вдруг потребует к Себе вспомнивший вас Старый Боевой Соратник? -отбили молнию, асами тем временем, чтобы в случае чего оказаться надолжной высоте, готовили уже представление Николая Ниловичак Ордену-с Октябрьской Революции-с. Что же касается меня, то я, разумеется, при Историческом Посещении не присутствовал, не имея соответствующего допуска, мне и вообще завсю жизнь ни разу не довелось увидеть НикодимаЛукичаЛично аnaturel, хоть и прожил я с ним в одном городе добрые тридцать лет -- прожил сисьсемасиссьськи -- и, разумеется, ни зачто не решился бы описывать то, что описал выше -- из неосведомленности не решился бы, из страха, наконец, перед Конторою -- если бы не имело оно столь важного значения для моей истории, для наших с Дарьею Николаевной отношений, для всей дашенькиной судьбы.

Ибо девичья, восстановленная после развода, фамилия Дашеньки была: Мертвецова. 3 Звонок в прихожей заколотил как-то особенно нервно, и Дашенька, кормившая меня накухне грибным супом -- я только что вернулся из редакции, с дежурства -- рванулась открывать, ая почти беззвучно, намеком одним, досадливо спросив: ученик? взял в руки полупустую тарелку, закусил ломоть хлебаи двинулся в спальню, где обычно пересиживал дашенькины уроки -- но Дашаотобралатарелку, поставиланастол, вынулаиз моего ртаторчащий ломоть -звонок все заливался, заливался с наглостью и настойчивостью небывалыми -дочка, сказала. Ксения. Сиди ешь.

Только этого мне еще и не хватало! в момент узнания, первоянварским утром, с грохотом рухнули все мои иллюзии насчет освобождения от власти врачишки: накопленная в долгой, одинокой, лишь изредкаскрашиваемой случайными связями жизни нежность Даши, вся теперь обратившаяся в мою сторону: давно уже не бывало мне так покойно, так уютно -- с Герою -- и то никогдане бывало, потому что там ложились наменя мелкие, но очень многие обязанности по дому, которые, если мне и удавалось, отговариваясь творческим экстазом, увиливать от них, все-таки давили неким моральным грузом, и даже тем более давили, когдаименно удавалось увиливать, давили и то и дело нарушали внутренний комфорт, копили раздражение -- даже этадашинанежность, не просто любовницы нежность, но чуть ли и не матери -- даже онане смоглаудержать меня от дразнящего соблазнакровосмесительства, окутавшего Ксению новым слоем привлекательного флера. Правда, врачишкав последнее время резко переменилась ко мне -- онаи прежде не былаособенно горяча -- асталапри встречах эдак отводить глаза, так что порою закрадывалось в меня подозрение, не знает ли, мол, и онао тройственном нашем союзе, что, впрочем, было совершенно невероятно.

Я же просил тебя! резкость моя моглапоказаться Дашеньке еще менее мотивированной, чем мне -- назойливость все не смолкающего звонка, я же просил повременить знакомить меня с твоей дочерью! Я еще не-го-тов стать отцом!

Нет, мелькали, мелькали порою в минуты перед засыпанием, в эдакие мгновения полусна-полумечты, когдареальные обстоятельства, реальные препятствия к чему бы то ни было полностью исчезают из сознания -- мелькали передо мною картины столкновений двух моих девочек в моем присутствии, веер разоблачительных фотографий перед одною из них, фотографий, накоторых я занимаюсь любовью с другою -- и прочие подобные картины, всегдазаканчивающиеся после разнообразных бурных сцен кровосмесительным сексуальным трио -- но, просыпаясь, я всегдаотдавал себе ясный отчет, что, если Ксения, с ее легкостью к этому делу, способнаназабвение святынь, -- мамаее, женщинадругого поколения, скорее выбросилась из окнаили спятилабы, чем согласилась, и я, должен заметить, весьмаи весьмадорожил -- хоть и ходил насторону -- этим ее свойством, которое как раз и дало возможность нашим отношениям принять эдакий нежно-романтический характер, дорожил до того, что научился -- когдаулеглось первое ослепляющее возбуждение, вызванное столь экзотически обставленным нашим сближением -- научился не замечать ни почти торричелиевой пустоты отвислых ее грудей, выкормивших Ксению, ни малоэстетичного жиркав области талии, ни белесых пунктирных шрамов от мышечных разрывов внизу живота, ни, наконец, толчкообразных, несколько намой вкус резких ее повизгиваний в секунды восторга, выражения девочкаумерла, употребляемого ею всякий раз, когдаонакончала.