Шандор Ференци - [10]

Исходя из масштаба вклада Ференци в науку и дабы выделить в его наследии несколько главных осей, отметим, сообразуясь с хронологией, основные вехи его творчества:

• еще раз вспомним о том, что Ференци понимает под «интроекцией» (1909) и то значение, которое сразу приобретает это понятие в контексте фрейдовских открытий той эпохи;

• отметим талант Ференци как клинициста. Статья, посвященная «мальчику-петуху» (1913), является замечательной иллюстрацией этому, позволяет нам увидеть ее автора в непосредственном контакте с инфантильными сексуальными теориями и детским неврозом, открывает весь его талант аналитика и метапсихолога;

• отдадим должное в историческом и в концептуальном плане его «биоаналитическому» эссе Таласса (1924); этот «филогенетический роман», встреченный Фрейдом как исключительный труд, открывает путь к проблемам, связанным в психоанализе с регрессией, первичным и первоначалом;

• еще раз обратимся к истории его технических инноваций (1918–1933), учитывая те теоретико-практические этапы, которые предшествовали их созданию (активная техника, техническая гибкость, неокатарсис, взаимный анализ); они являются центральными в творчестве Ференци и позволяют ему выдвинуть фундаментальные идеи, касающиеся контрпереноса, аналитического лечения, травматизма, расщепления и т. д.;

• вспомним эволюцию понятия «мудрый младенец» (1924–1932), метафору, позволяющую ему иллюстрировать некоторые свои тезисы относительно инфантильного, травмы и паралича психической жизни;

• подчеркнем важность разработанного Ференци понятия травматического расщепления, понятия, стоящего в центре исключительного самоаналитического документа, каким является Клинический дневник (1932);

• резюмируем концептуальные и теоретические идеи Ференци с точки зрения современной клиники.

«Перенос и интроекция» (1909): мастерский ход

Всего лишь два года спустя после первой встречи с Фрейдом Ференци делает свой «ход мастера», написав работу «Перенос и интроекция» (1909). С этого момента ученик сам постепенно становится мастером.

Разработка понятия интроекции тесно связана с диалогом Ференци и Фрейда, полностью переданным в их переписке[20].

Статья «Перенос и интроекция» выявляет дарование и творческий потенциал ее автора. С самого начала мы поражаемся уже приобретенному психоаналитическому опыту Ференци (его способности «интроецирования» фрейдовского научного корпуса), а также его клиническим способностям, глядя на примеры, на которые он искусно опирается с целью иллюстрации своих предположений.

Ференци начинает свою статью, пространно излагая достижения Фрейда, касающиеся проблематики переноса и истерии. Рассуждая на тему «переноса на врача», он противопоставляет проблематику больного неврозом проблематике больного «ранним слабоумием» (шизофреника) и больного паранойей. Больной ранней деменцией «полностью теряет интерес к внешнему миру, становится инфантильным и аутоэротическим». Совсем иначе ведет себя параноик, который, наоборот, выталкивая этот интерес за пределы своего «Я», «проецирует во внешний мир свои желания и стремления». В противоположность ему «невротик пытается вовлечь в сферу своих интересов как можно больше из внешнего мира» посредством процесса, обратного проекции. «Предлагаю назвать этот процесс <…> интроекцией», — пишет Ференци. Здесь мы имеем эффект Süchtigkeit (мания) — импульс, тенденция и даже стремление субъекта включить внешний мир в «Я», процесс, лежащий в самой основе переноса.

Установив, что новорожденный с самого начала подчинен механизму интроекции и интроек-тивному процессу, Ференци пишет, что «вначале он все ощущает монистически, будь то внешний стимул или психический процесс». Позже он учится различать вещи, «подчиняющиеся его желанию», и вещи, «сопротивляющиеся его воле». С этого момента «монизм становится дуализмом», так как «ребенок начинает исключать „объекты“ из конгломерата своих восприятий (до того обладавшего целостностью), формируя внешний мир и впервые противопоставляя ему свое „Я“, которое принадлежит ему более непосредственно». Итак, он вынужден теперь делать различие между «объективным ощущением (Empfindung) и субъективным чувством (Gefühl)», проводя свою первую проективную операцию, «примитивную проекцию», позволяющую ему таким образом выдворить наружу неприятные аффекты. Но, продолжает Ференци, внешний мир не так уж легко поддается изгнанию себя из «Я» и пытается в нем утвердиться: «„Я“ принимает этот вызов, вновь поглощает часть внешнего мира и расширяет свой интерес к нему; так происходит первая интроекция, „примитивная интроекция“. Первая любовь, первая ненависть имеют место благодаря переносу: часть ощущений удовольствия или неудовольствия, аутоэротические по происхождению, перемещаются на объекты, которые их породили. Вначале ребенку нравится лишь сытость <…> затем он начинает любить мать — объект, обеспечивающий ему эту сытость. Первая объектная любовь, первая объектная ненависть являются, стало быть, корнями, моделью любого последующего переноса, который, таким образом, является не характеристикой невроза, а лишь усиленным вариантом нормального психического процесса».