Шаман - [19]

Как только с захоронением было покончено, Огерн забросил за плечо дорожный мешок и крикнул:

— В путь!

Они зашагали по дороге, и Огерн замедлял шаг, чтобы не обгонять Лукойо. Полуэльфа страшно огорчало то, что даже раненые охотники способны идти быстрее, чем он.

— А меня почему не попросили, чтобы я вам помог копать? — спросил Лукойо.

— Потому что я заметил, ты не до конца оправился после полученных тобою ран, — спокойно отозвался Огерн.

Лукойо изумленно глянул на бири, но изумило его не то, что Огерн заметил его хромоту и то, что он быстро уставал, нет — полуэльфа изумила проявленная о нем забота.

— Ведь ты именно поэтому стрелял из укрытия, — добродушно и понимающе проговорил Огерн.

Лукойо прищурился.

— Это верно, — признался он, — но еще потому, что я хотел убить как можно больше врагов, рискуя как можно меньше.

Огерн рассмеялся и хлопнул Лукойо по спине, не забыв в последнее мгновение смягчить удар, так что он получился вполне терпимым.

— Спорить не стану, — усмехнулся Огерн, — ведь это и спасло нам жизнь. На самом деле из моих людей никто не погиб именно благодаря тебе.

Остальные одобрительно улыбались, а Лукойо, сам не до конца понимая почему, ощутил злость. Неужели эти легковерные глупцы не соображают, что сами были на волосок от смерти? Он ведь мог и их убить!

— Если бы я промахивался, вы бы меня, наверное, так не благодарили, — язвительно заметил он.

Огерн громко расхохотался, рассмеялись и его товарищи. Тут Лукойо решил, что он заставит их разозлиться — и вместе, и поодиночке — до того, как они доберутся до цели. Вот только тогда, если они его не прогонят, он станет им доверять, может быть.

— А куда вы направляетесь?

— В Байлео, — небрежно бросил Огерн. — У нас ссора с воинами из Куру. Надо разобраться.

Лукойо вытаращил глаза. И его еще называют ненормальным!

— Ты в последнее время свои мозги шаману показывал? Похоже, они у тебя плоховато работают.

— Вот как? — Огерн посмотрел на полуэльфа сверху вниз. В уголках его рта притаилась усмешка. — Почему?

Лукойо услышал, как у него за спиной Глабур шепчет другому бири:

— Первый раз за две недели Огерн улыбается. Этот полуэльф его веселит.

Лукойо опять почувствовал прилив злости и решил, что он им такое веселье устроит — не обрадуются.

— Почему я так говорю? О, да всего лишь потому, что стоит ли тащиться за смертью в такую даль, когда ее запросто можно было найти и дома!

— Значит, ты думаешь, что воины-куруиты непобедимы? — протянул Огерн.

— Когда их будет пять сотен против вас двадцати, — фыркнул Лукойо, — да!

— Будет тебе, друг Лукойо, — нагнав полуэльфа, урезонил его Глабур. — Разве тебе никогда не случалось чего-нибудь красть у врагов?

Лукойо с раскрасневшимся лицом обернулся.

— Ну и что, если случалось? Если крадешь у врага, то это тебе делает честь! Это не стыдно!

Он не стал говорить, что имел врагов в своем собственном племени.

— Вот именно, — согласился Глабур. — Ну а если у врага крадешь что-нибудь такое, что враг похитил у тебя, то это тебе вдвойне делает честь.

Мгновение Лукойо молча смотрел на Глабура, потом коротко кивнул и сказал:

— Верно. И что же вы собираетесь стащить?

— Мудреца, — ответил ему Огерн. — Учителя, который оказал нам большую помощь, спас нам жизнь и многому научил. Он даже научил нас ковать железо.

Лукойо смущенно посмотрел на Огерна.

— А звать его, случаем, не Манало?

— Манало, — изумленно ответил Огерн. — Значит, он тебе знаком?

— Немного. В нашем племени он тоже побывал. Тоже учил.

«Да только мало», — мысленно добавил к своему ответу Лукойо. Манало был единственным человеком, который по-доброму говорил с ним и не старался унизить его, не пытался воспользоваться его помощью так, чтобы потом выставить его нарушителем закона. Лукойо очень привязался к мудрецу, хотя прятал это чувство и только и делал, что озоровал да все старался найти такой вопрос, на который бы у мудреца не нашлось ответа. Мудрец сносил все милостиво и терпеливо, и, казалось, несмотря ни на что, Лукойо нравился ему. Манало пытался научить племя Лукойо как раз этому — милосердию и терпимости, — но нельзя же винить учителя за то, что его ученики отвергают его учение.

— А в Байлео-то он что делает?

— Они схватили его и держат там в темнице, — вздохнул Огерн. — Он не хочет поклониться Улагану. Моя жена умерла из-за того, что он не смог прийти и спасти ее.

Грусть, тоска вдруг снова окутали Огерна, словно пелена тумана.

Огерн так внезапно переменился в лице, что Лукойо вдруг, помимо воли, захотелось прогнать печаль охотника прочь.

— Понятно… — кивнул Лукойо и беззаботно проговорил: — Ну если вы идете, чтобы выкрасть Манало, то я с вами!

— С нами? — И Огерн сам не заметил, как снова улыбнулся. — Ты что же, мастер воровать?

— Еще какой мастер! — хвастливо заявил Лукойо. — И если дело будет только в том, чтобы незаметно проскользнуть мимо охранников и пробраться в тюрьму, то я рискну.

— Что касается охранников, то, может быть, потребуется не просто проскользнуть мимо них, — заметил Глабур, и Огерн согласился с ним.

— Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы кто-то из них поднял шум. Одного-другого придется утихомирить, а то и убить.