Шаман-гора - [12]

Задумавшись, я не заметил, как семенивший впереди меня Егорша резко остановился. Едва не сбив его с ног, я недоумённо поднял голову.

Передо мною стоял бравый усатый вояка. Сразу видно — настоящий унтер. Тяжёлый набыченный взгляд был направлен прямо мне в переносицу.

— Где тебя черти носят, солдат? — спросил, словно выплюнул.

— Дак я это, по нужде, — автоматически сорвалась с языка извечная солдатская «отмазка».

— И дёрнул меня чёрт согласиться взять тебя с собой. Какой-то ты не наш. Часом, не разжалованный ли офицер? — недовольно поморщился унтер.

— Никак нет, ваше благородие, — вспомнил я обращение из видимых мною исторических фильмов, — офицером никогда не был.

— Какое я тебе благородие, сволочь? Опять комедь ломаешь? — сплюнул с досады унтер.

Солдаты за его спиной заухмылялись.

Со слов унтера я понял, что Михаил Манычев его чем-то офигительно достал. Это ни есть гут. Под раздачу-то попадать мне.

Но с другой стороны, за прикол в рожу бить не стал. Чего-то опасается. Скорее всего, боится, что я действительно окажусь разжалованным офицером. А это дело-то такое. Сегодня тебя разжаловали, а завтра пожаловали.

— Ну, погодь, до Шилкинского завода осталась пара переходов, а там я тебя определю, — махнул он рукой и повернулся к пятерым солдатам, топтавшимся у него за спиной. — А вы чего скалитесь? Зубам в пасти тесно?

Солдаты мигом стёрли с лиц ухмылки и преданно уставились на своего начальника.

— Думаю, что нам и далее негоже уходить вперёд от переселенцев. Всё же в кумпании, оно веселее. Да и его благородие майор Дьяченко приказал бы так же.

Солдаты одобрительно зашумели.

— Твоя правда, Семён Устиныч. Не след нам от казённых отрываться. Да и помочь наша, кака-никака, а понадобится, — выразил общее мнение седоусый солдат.

— Вот и я говорю. Воды в этом годе мало. Почитай по всей Шилке до станицы Усть-Стрелочной одни косы да меляки. Ну, а там и до Благовещенского караула по всему Амуру мелями идти.

Подмогнём новосёлам.

— А чего ж не подмочь? — раздались голоса. — Подмогнём.

— Ну, вот и порешили. Значит, так тому и быть, — подвёл итог унтер.

Из всего вышесказанного я понял, что завтра мы должны быть на берегу реки Шилки. А затем каким-то образом начать сплавляться вниз. Пока, как я понял, до города Благовещенска, ведь Благовещенский караул и есть будущая столица Амурской области. У меня уже не оставалось сомнений, что я, подчиняясь каким-то неведомым временным катаклизмам, попал в прошлое нашей страны. Не такое уж и далёкое, но прошлое. И это прошлое касается освоения Дальнего Востока.

На следующий день к вечеру я уже знал, что воинская команда унтер-офицера Батурина следует из Иркутска, где была с шибко секретным заданием от своего командира. Эта команда солдат принадлежала к числу подчиненных его благородия майора Дьяченко. А этот самый майор командовал 3-м Восточно-Сибирским линейным батальоном. И что этот батальон всего два года назад назывался 13-м Сибирским линейным батальоном. А число тринадцать, как известно, чёртом меченное. Поэтому так сильно не повезло солдатам этого батальона в Амурском сплаве 1856 года.

Все эти сведения мне поведал Загоруйко Егор. Недаром говорят, что болтун — находка для шпиона. Теперь я точно знал, что волею судьбы меня забросило в 1860 год.

Мы шли по обочине раскисшей дороги, и Загоруйко рассказывал мне о печальной участи солдат 13-го батальона, которая постигла их в сплаве 1856 года.

«Командовал тогда нашим батальоном его благородие полковник Облеухов, — как всегда скороговоркой вёл свой рассказ Егор, — а ить путь нам предстоял неблизкий. Должны мы были от Шилкинского завода дойти сплавом до поста Мариинск. Там находится штаб Амурских войск. А затем до наступления холодов вернуться обратно. Большой собрался сплав, плотов и лодок было не меньше сотни. Ну и тронулись мы в путь по весне, вослед последним льдинам. До Мариинска мы добрались неплохо.

Хоть вода была и малая. Где на шестах, где на вёслах, а то и бечевой. А вот обратно…

Его благородие полковник Облеухов возвращаться не торопился. Бывало, что по три дён приходилось табориться на одной стоянке. И случилось так, что отстали мы от всех отрядов, что вверх по Амуру подымались. А те и провизию повыгребали с продовольственных постов и огневой припас. В общем, стали мы голодать да страдать разными немочами. Все надеялись, что на Кумарском посту отъедимся, да не тут-то было. Баржа с хлебом не пришла. На мель под Албазином села да там и зазимовала.

Пришлось идти с подведёнными желудками дальше. Веришь ли, нет, до того жрать хотелось, что варили кожу от ранцев, ремни и подошвы. А что делать? Голод не тётка. Даже господин Облеухов своего любимого пса сожрал.

Так и вышли с Кумарского поста не солоно хлебамши. Едва прошли речку Кумару, попали в ледоход. Пришлось обратно на пост вертаться. Двадцать дён ждали, пока лёд встанет. А тут морозы начались, снегу навалило. Господа офицеры во главе с полковником купили у туземцев лошадей да и поминай как звали.

Правда, его благородие пообещался помочь прислать. Да, видно, сильно торопился. Забыл. Вот так и пошли мы дале. В летней амуниции и без всякого припасу. Сколько товарищев своих по пути похоронили, просто жуть. Едва ли половина батальона в живых осталась. Лишь к новому году возвернулись мы на зимние квартиры», — тяжко вздохнув, закончил Загоруйко.