Шалунья-cестричка - [8]
Мама ничего не ответила. Папа тоже ничего не ответил. И я промолчала. Тут Сестричка поняла, почему все молчат, и тихо сказала:
— Вот увидите, какая я буду хорошая, только, пожалуйста, пошлите.
И мы поверили ей. Она поехала совсем одна. Вот как это было.
Мама несла на вокзал маленький чемодан, куда положили ночную сорочку, рубашку, тапки и нарядное платье для воскресенья. Сестричка шла рядом и держала под мышкой куклу Розу.
— Тётя не забудет меня поискать? — между прочим спросила Сестричка. — А то вдруг я не открою дверь вагона…
— Не тревожься, — сказала мама. — Я попрошу кондуктора приглядеть за тобой.
Сестричка уже собралась выпалить: «Какого кондуктора? А где он?» — но мама торопилась, и Сестричка умолкла. К тому же на платформе было что посмотреть: взад-вперёд катили тележки с багажом, на огромных весах взвешивались чемоданы, — и Шалунье тут же страшно захотелось пуститься вприпрыжку по длинной платформе, промчаться на тележке, влезть самой на весы и ещё многое, — словом, она придумала бы, чем заняться, но она хорошо помнила своё обещание и шла чинно рядом с мамой.
Кондуктор оказался высоким, с чёрными пушистыми усами. Золотая лента обвивала фуражку, блестящий свисток висел на груди. Он держал два флажка — красный и зелёный.
— Добрый день, — сказала мама кондуктору. — Моя дочка поедет с вами. Будьте так добры, помогите ей выйти, где нужно.
— Какой маленький пассажир у меня сегодня, — улыбнулся кондуктор. — Она не шалунья? А? Тогда я приглашаю её к себе в купе. Будем путешествовать вместе.
Вот так везенье! Это почти всё равно, что сидеть с самим машинистом, только не так жарко.
— Я не всегда слушаюсь, — честно призналась Сестричка, — но всю неделю перед отъездом я вела себя хорошо…
— Ну что ж, — кивнул кондуктор, — это мне подходит. Забирайся вот туда и садись на откидной стул.
Хотя стул был укреплён довольно высоко, Шалунья ловко вскарабкалась на него. Она ещё не так лазала у себя в саду!
Но вот свисток. Кондуктор вскакивает в вагон, дверь захлопывается. С перрона кричит мама: «Передай тёте привет!» И поезд медленно двигается вперёд.
Какой славный человек этот кондуктор! Он беседовал с Сестричкой всю дорогу. Показал ей фонарь, который загорался то красным, то зелёным огоньком, развернул большой лист бумаги, исписанный сверху донизу, и объяснил, что он должен заполнять такой лист каждый день.
Потом он дал Сестричке карандаш и позволил рисовать. Но поезд так трясло, что ничего хорошего из этого не получилось. Чтобы гостья не огорчалась, кондуктор угостил её яблоком.
На каждой станции кондуктор быстро выгружал багаж и втаскивал новый. Иногда носильщики, увидав Сестричку, спрашивали про неё. Кондуктор пояснял:
— Она со мной работает, — и улыбался.
До чего ж приятно это было слушать Сестричке!
В середине пути в купе появились новые пассажиры — цыплята. Вид у них был очень задиристый.
— Никого не тронут, — успокоил Сестричку кондуктор. — Я их часто вожу. А бывает, со мной едут утята, кошки, собаки. Однажды попросили меня довезти пса. Такой оказался ворчун. Всю дорогу сердился. Только не знаю, на кого. За свою жизнь кого я только не возил, а вот маленькую девочку впервые!
Сестричке очень понравилось быть первой, и она сказала:
— Если с вами поедут ещё такие девочки, как я, вы расскажете им обо мне?
— Непременно, — кивнул кондуктор.
Так за беседой они незаметно доехали до станции, где Сестричку встречала тётя с двумя своими дочками.
— Вон моя тетя! — закричала Сестричка в тамбуре, пока кондуктор открывал дверь вагона. Шалунья не забыла, что надо быть вежливой, она протянула кондуктору руку и сказала, как когда-то ее учила мама: — Спасибо, что вы пригласили меня к себе.
Кондуктор нагнулся, чтоб пожать ей руку и ответил:
— Мне было очень приятно ехать с тобой.
И Сестричка еще долго махала вслед убегавшему поезду.
С той поры, когда Шалунья и Гарри играли в «поезда» Шалунья говорила:
— Чур, я кондуктор! Я все про них знаю.
И Гарри не спорил.
Неболейка
Однажды Сестричке нездоровилось. Она лежала грустная и притихшая. На лице у неё выступили маленькие красные точки.
— У вас корь, сударыня, — сказал доктор, который всегда лечил меня и Сестричку. — Вам придётся побыть в постели несколько дней.
— Какая ещё корь? — капризничала Сестричка. — Не нужна она мне!
Сестричка ворочалась в постели, просила маму читать ей всё время сказки, отказалась пить молоко, затеряла где-то под одеялом носовой платок и хныкала без конца.
Когда маме понадобилось выйти за покупками, она пригласила миссис Джоунз посидеть у нас.
Миссис Джоунз пришла со спицами, клубком шерсти и, устроившись неподалёку от Шалуньи, стала вязать. Шалунья пыхтела, как паровозик, что-то ворчала, постанывала, а миссис Джоунз то и дело приговаривала:
— Ну, ну, детка, потерпи немного.
Шалунье надоело это слушать. Она натянула одеяло на голову.
— Уходите, миссис Джоунз, — вдруг раздалось глухо из-под одеяла.
Но миссис Джоунз, конечно, не ушла. Она знала, что у Шалуньи высокая температура, и поэтому осталась сидеть в кресле. Спицы тихонько позвякивали в её руках. Потом одеяло слегка приподнялось — это Шалунья краем глаза хотела посмотреть, не обиделась ли на неё миссис Джоунз. Заметив это, миссис Джоунз сказала:
