Шалости аристократов - [46]

— Я понимаю, сэр, что загадал далеко вперёд, но тем не менее счёл разумным на неё поставить.

— От каждого из нас?

— Да, сэр.

— Ладно, Дживз, пусть будет так. Я пока ещё не слышал, чтобы ты хоть в чём-нибудь допустил промашку.

— Большое спасибо, сэр.

* * *

Должен вам признаться, что к школьным пикникам я отношусь крайне подозрительно и, как правило, стараюсь держаться от них подальше. Никогда не знаешь, в какую историю можешь вляпаться и чем она закончится. Но на этот раз на карту было поставлено слишком много — если вы понимаете, о чём идёт речь, — и я, стиснув зубы, отправился в парк Твинг-холла. Как я и ожидал, зрелище было не из самых весёлых. Весь парк заполонили крестьяне, которые издали казались какой-то бесформенной, колеблющейся массой. Дети сновали взад и вперёд. Какая-то малышка уцепилась за мою руку и повисла на ней, пока я пробивался сквозь толпу к тому месту, где матери бежали в мешках. Нас никто друг другу не представлял, но девочка, видимо, решила, что я мечтаю услышать о тряпичной кукле, которую она только что выиграла в какую-то игру.

— Я назову её Гертрудой, — доверительно сообщила мне малышка, — и я буду раздевать её перед сном, и укладывать в кроватку, и будить её по утрам, и одевать, и раздевать её перед сном, и укладывать в кроватку, и будить её по утрам, и одевать…

— Послушай, старушка, — сказал я. — Мне не хочется тебя торопить, и всё такое, но ты не могла бы несколько сократить свой рассказ? Я хочу успеть к финишу бега матерей в мешках. От результата, грубо говоря, зависит благосостояние Вустеров.

— У меня тоже скоро состязание, — сообщила девочка, позабыв о кукле и явно приготовившись к долгому разговору на другую тему.

— Да? — рассеянно спросил я, пытаясь сквозь просветы в толпе рассмотреть, как проходит бег матерей. — Какое именно?

— Яйцо на ложке.

— Да ну, правда? Ты Сара Миллз?

— Не-а. — Лицо её обиженно искривилось. — Я Пруденс Бакстер.

Естественно, моё отношение к ней резко переменилось, и я посмотрел на неё с нескрываемым любопытством. Девочка из наших конюшен. Должен признаться, она не выглядела особо бойкой. Пухленькая коротышка. И, как мне показалось, совсем не в форме.

— Знаешь что, — сказал я, — если ты собираешься соревноваться, тебе не стоит стоять на солнце. Ты должна сохранить свои силы, подружка. Сядь в тень и отдохни.

— Не хочу сидеть.

— Ну, всё равно, постарайся не переутомляться.

Она тут же поменяла тему разговора. По-моему, ей это удавалось легче, чем бабочке порхать с цветка на цветок.

— Я хорошая девочка, — сказала она.

— Не сомневаюсь. Надеюсь, ты не менее хорошая бегунья с яйцом на ложке.

— Гарольд плохой мальчик. Гарольд визжал в церкви, и ему не разрешили прийти на пикник. Я рада, — продолжала юная представительница женского пола, добродетельно сморщив нос, — потому что он плохой мальчик. В пятницу он дёрнул меня за косичку. Гарольд не придёт на пикник! Гарольд не придёт на пикник! Гарольд не придёт на пикник! — пропела она, явно гордясь собой.

— Не сыпь мне соль на раны, дорогая моя дочь доброго, старого садовника,

— попросил я. — Ты даже не понимаешь, что разишь меня в самое сердце!

— Ах, Вустер, дорогой мой, я вижу, вы подружились с молодой леди?

Старый Хеппенстолл подошёл ко мне, сияя улыбкой. Главное действующее лицо на пикнике.

— Я восхищён, дорогой мой Вустер, — продолжал он, — я восхищён тем пылом, с которым вы, молодые люди, приняли участие в нашем скромном деревенском празднике.

— Да ну, правда? — спросил я.

— Правда! Даже Руперт Стегглз не остался в стороне. Должен признаться, моё мнение о Руперте Стегглзе сегодня заметно изменилось к лучшему.

Моё мнение о нём не изменилось, но я промолчал.

— Между нами говоря, я всегда считал Руперта Стегглза очень эгоистичным молодым человеком, который не заботится о благе ближнего. Но, представьте себе, дважды за последние полчаса я видел, как он угощал миссис Пенуорти, жену нашего торговца табачными изделиями, чаем с булочками!

Я покинул его, даже не извинившись. Выдернув руку из цепкого захвата девочки, я кинулся к тому месту, где заканчивался бег матерей в мешках. У меня возникло жуткое предчувствие, что без очередной низкой проделки здесь не обошлось. Первым, кого я увидел у канатов, был малыш Бинго. Я схватил его за плечо.

— Кто выиграл?

— Не знаю. Не заметил. — Бедолага говорил с горечью. — Но это была не миссис Пенуорти, прах её побери! Берти, этот Стегглз — змея в коже ящерицы! Не понимаю, как он о ней пронюхал. Знаешь, что произошло? За пять минут до начала соревнований он завёл её в палатку и угостил таким количеством булочек, что бедная женщина рухнула через двадцать ярдов после старта. Упала и не смогла подняться! Слава богу, у нас есть Гарольд.

От изумления у меня отвалилась нижняя челюсть.

— Гарольд! Разве ты не в курсе?

— В курсе? — Бинго позеленел. — В каком курсе? Я абсолютно не в курсе! Я приехал пять минут назад. Пришёл сюда прямо со станции. Что случилось?

Я объяснил ему, как обстоят дела. Какое-то время он смотрел на меня остекленевшим взглядом, затем, глухо застонав, повернулся и исчез в толпе. Я его не винил. Бедняга получил страшный удар и, естественно, окончательно упал духом.