Минуты три ошарашенности — и девушка поняла, что чувствует себя с этими людьми очень свободно. Мать Карея, негромко беседуя с нею, легко вывела разговор на тему дома Алексы. И, хотя за язык её никто не тянул, девушка вскоре обнаружила, что спокойно рассказывает о сёстрах и братишке. Но по-другому вести себя с этой улыбчивой и лёгкой женщиной было невозможно. Когда она чувствовала что-то смешное, она смеялась так, что девушка поневоле смеялась вместе с нею. Когда она внимательно смотрела в глаза, Алекса ощущала искренний интерес к своему рассказу.
Но и раздвоение на влюблённую и наблюдателя пришлось кстати.
Та часть Алексы, что уже вовсю болтала о семье, была чуточку легкомысленной и милой, как того явно хотели родители Карея. Но Алекса-наблюдатель очнулась быстро и начала подумывать, не попробовать ли просмотреть невидимые нити, связывающие окружающих её людей, чтобы проследить, не хотят ли чего от неё лишнего.
А ещё… Ей всё чудилось, что родители Карея не просто дружески болтают с ней, искренне заинтересованные узнать о ней побольше. Ей хотелось просмотреть их взаимные, связующие нити, но она боялась. Семья Карея, как она уже знала, была союзом двух старинных магических родов. И, попытайся она влезть в пространство и рассмотреть нити, они сразу это почуют. Если они естественно себя ведут — обидятся. Это невежливо — прощупывать едва-едва знакомых людей на их потаённые мысли или действо.
Девушка только успела съесть подложенный ей матерью Карея салат, как его родители поднялись, и отец, доброжелательно улыбаясь, склонил голову:
— Вам наверняка хочется посидеть вдвоём. Мы прощаемся с тобой, милая Алекса, и очень надеемся на новую встречу в нашем доме послезавтра. Ты ведь придёшь? Карей сказал нам, что уже передал тебе приглашение на вечер.
— Да, конечно, приду, — пролепетала девушка.
— Ты прелесть! — воскликнула мать Карея и послала ей воздушный поцелуй.
А потом взглянула на мужа. Алекса в это время повернулась к Карею — и поразилась: он смотрел на родителей с такой безнадёгой, что даже не скрывал этого. Или не мог скрыть?.. Попыталась увидеть его родителей его глазами, снова повернулась к ним — и замерла: оба старших Тиарнака переглянулись, и отец Карея кивнул жене. Что-то вроде: «Да, это всё так». Или: «Это именно то, чего я ожидал». Не глядя больше на сына, оба пошли к выходу.
Совершенно выбитая из колеи Алекса проследила, как они легко передвигаются по залу. И повернулась к парню. Тот покосился на неё, и его лицо приняло такое кислое выражение, что Алекса собралась с силами и про себя решила: «А вот фиг тебе! Не буду ни в чём обвинять! Когда-нибудь, конечно, может, и припомню тебе это, но только не сейчас, когда ты ждёшь от меня традиционной реакции на неожиданность! У-у…»
— От всех этих треволнений мне захотелось есть, — со всей легкомысленностью, какую только могла она изобразить, сказала Алекса. — Что ты заказал? Это будет горячее?
Неожиданно Карей, сидевший близко, положил на её ладонь свою.
— Алекса, прости меня, что всё получилось так внезапно. Я рад, что ты понравилась моим родителям.
Он опять сбил её с толку. Девушка, улыбаясь, покивала: мол, всё в порядке, но призадумалась. А если его родители строго следят за девушками своего сына? Может, каменность Карея не просто оттого, что ему приходится сдерживать собственный огонь? Может, он испытывает на себе домашний деспотизм со стороны родителей, которые жёстко регламентируют его жизнь? Это с нею они ласковы и вежливы, но каковы они дома? А вдруг их доброжелательность — всего лишь светская маска?
Ой, лучше об этом не думать, а то в такие дебри уведёт…
Хуже, что потом, когда вроде Карей должен был смягчиться и расслабиться без контроля со стороны родителей, он замкнулся ещё больше. Так что, когда принесли заказанное уже для них двоих лично, Алексе пришлось ухаживать и за собой, и за ним, стараясь, чтобы он поел хоть что-то из заказанного. Она всё уговаривала его съесть ложечку того-этого, как вдруг вспомнила кое-что и прыснула, прижимая ладони ко рту.
— Ты что? — тяжело спросил Карей. Он даже сомкнул брови, глядя на неё, смеющуюся, пофыркивая в ладони.
— Вспомнила, как уговаривала покушать хоть что-то Дэйзи, после того как она переболела ангиной. И тебя так же уговариваю. Карей, ну съешь хоть кусочек! Вкусно же! — снова принялась упрашивать его девушка.
Карей неожиданно отвернулся в сторону — но не успел «спрятаться», и лицо его вдруг исказила такая ненависть и мука, что Алекса мгновенно прекратила смеяться. И замолчала, глядя, как он глубоко вдыхает-выдыхает, заставляя себя успокоиться. Наконец его лицо снова обрело чуточку надменное выражение, и он скользнул взглядом по столу.
Девушка посидела, следя за этим взглядом, который то ли рассеянно, то ли бездумно время от времени останавливался на предметах приборов на двоих. Затем начала поедать своё блюдо. Дома она, как и все дети, не испытывала голода. Отцовская специальность приносила неплохой доход, будучи востребованной в их пригороде. Но оставлять нетронутыми заказанные блюда не собиралась. Карей, может, и ест такие каждый день, но ей и вкусно, и любопытно распробовать неизвестные вкусности. А он… как хочет. И она принялась даже деловито есть — прислушиваясь к вкусовым ощущениям и приглядываясь, сможет ли она повторить такое блюдо дома.
