Шакарим - [62]

В сентябре 1906 года Какитай вернулся в Чингистау.

Спустя полгода в Семипалатинск на имя Анияра Молдабаева — именно его Какитай указал в качестве адресата — пришел оттиск первого набора в виде больших печатных листов. Внеся исправления, Какитай отослал гранки обратно в Петербург.

Через шесть месяцев прибыли, неспешно одолев российские просторы и казахские степи, новые гранки. Добросовестно исправив и их, Какитай отправил листы обратно и вернулся в Чингистау.

Таким способом переписка с типографией тянулась более двух лет.

Наконец в 1909 году первый сборник стихов Абая был издан. На титульном листе значилось:

«Стихи казахского акына Ибрагима Кунанбаева.

Издали: Какитай, Турагул Кунанбаевы.

СПб., Восточная электропечатня И. Бораганскога, 1909».

«Конфеты» из Мекки

Шакарим отправился в хадж в ноябре 1905 года.

В Центральном государственном архиве Республики Казахстан хранятся документы регистрации паломников в Мекку. Список за 1905 год большой, паломничество среди казахов переживало подъем. Под номером 221 в списке записан «киргиз Чингизе кой волости Семипалатинского уезда Шакарим Кудайбердин».

В другом документе, зарегистрированном канцелярией Степного генерал-губернаторства, указано, что Шакариму был выдан заграничный паспорт под номером 6424. Срок действия паспорта определен в три месяца. А в регистрационной записи № 2637 указано, что 28 марта 1906 года «У Шакарима Кудайбердина взят обратно заграничный паспорт».

Наверное, тогда же было сделано самое известное фото Шакарима. Возможно, для заграничного паспорта. Увеличенную фотографию портретного плана поэт, видимо, размножив, раздавал впоследствии друзьям. Одна из них сохранилась среди бумаг поэта, избежала сожжения в зловещем 1931 году и осталась у Ахата.

С фотографии на нас смотрит благородного вида человек с серьезными, темными, глубоко посаженными глазами. Немного вытянутое лицо обрамлено благообразной бородой, усами. На голове — мусульманская шапочка (такия). Прямой нос. Взгляд — ясный, внимательный. Именно таким — умным, строгим и таинственным представляешь себе Шакарима по его произведениям.

Шакарим шел в хадж официально, как российский паломник.

Надо сказать, что до недавнего времени в империи существовали ограничения на совершение хаджа. Часто паломники везли обратно в Россию мусульманские книги, отпечатанные в Стамбуле и Каире. После запрета преподавать по иностранным и рукописным книгам это считалось серьезным нарушением. И чиновники, ссылаясь на санитарно-эпидемиологические соображения, попросту прекратили выдавать заграничные паспорта паломникам. Самые истовые последователи ислама шли на нарушения, приобретая османские, бухарские, хивинские и даже китайские паспорта и добираясь до Аравийского полуострова кружными путями с риском для жизни.

Но Шакариму повезло. К началу XX века ситуация изменилась. Перелом последовал в 1899 году после подачи в правительство рапорта консулом в Мекке и Медине Абдульазизом Давлетшиным. Он доказывал, что российским властям намного выгоднее создавать благоприятные условия для хаджа, нежели тормозить его. Ознакомившись с докладом, император снял ограничения.

В результате число российских паломников уже в 1902 году выросло до 17 тысяч человек. Почти все они добирались до святых мест морским путем через черноморские порты. Более затяжной маршрут — через Афганистан, Британскую Индию в Бомбей, оттуда морем до Джидды, и второй маршрут — через Закавказье, Иран, Ирак и аравийские пески непосредственно в Медину стали менее актуальными.

Вопреки понятным опасениям, связанным с усилением полицейских мер из-за антиправительственных восстаний, охвативших Российскую империю в 1905 году, Шакарим без особых помех достиг ее морских границ.

С ним в хадж шли сородичи из Берлинской и Наганской волостей Курманкожа Куденов, Кутан Жолжасаров, Куренши Шокин. Сначала пароходом добрались до Омска. Здесь пересели на поезд новой Транссибирской железной дороги, открытой в 1904 году. Введение в эксплуатацию этой дороги существенно изменило жизнь восточных окраин России. Проезд в метрополию, прежде практически невозможный для населения, стал достаточно рядовым явлением.

С пересадками Шакарим с попутчиками в пять дней достиг Москвы, чувствуя нарастающее чудесное волнение в ожидании встречи с незнакомой прежде жизнью. Большой город удивил его точно так же, как некогда захолустный Семипалатинск потряс семнадцатилетнего юношу из Чингистау.

На счастье, с ним были попутчики, более просвещенные, каким путем нужно добираться до Мекки. Вместе пересели на поезд южного направления.

До Одессы добирались с несколькими пересадками. В столпотворении на перегоне кто-то из пассажиров угодил под поезд. На сердце Шакарима остался тяжелый осадок. В Одессе нашли консульство Турции, сдали паспорта и в течение нескольких дней ждали визу. Одесское направление на Стамбул стало в то время основным для паломников из Туркестана, Поволжья, Урала, Степного края. Он был удобен тем, что пароходы ходили несколько раз в неделю и добирались до Стамбула всего за три дня.

Получив визу туриста с надписью «До Мекки через Стамбул», паломники сели на пароход. Море вызвало у Шакарима новый прилив чувств, не выплеснувшийся, впрочем, в стихотворные или прозаические формы.