Шахматный дуэт - [28]
«Почему я, болван, не использую возможность блокировки Нейтрального пространства для того, чтобы без опасений поговорить с Христонием о сокровенном? О силе светоносной, о Божественных энергиях… Другой такой возможности уже может больше никогда не быть. Никогда…»
Гаунгр, в отличие от Люциана, продолжал гореть в порыве ярости, в лавине гнева. И в тот же миг импульсы боли ощутили все иерархи Тёмного Братства, включая Люциана в Нейтральном пространстве. Они были похожи на электроприборы в ситуации непрекращающихся перебоев с питанием. Их трясло да подёргивало. А от них по цепочке энергетический сбой передавался всем другим темноликим — вплоть до обычных людей на Земле…
Чувствуя в этом угрозу для всего Братства, Гаунгр взял под контроль свой гнев и тут же ощутил колоссальную потерю сил. Он переключил всё внимание на Аллахсу, которая уже покинула безжизненное тело Чёрного Короля.
— Где она? — взревел Гаунгр и, обернувшись в один из своих мерзких образов — в двуглавого буйвола, ринулся в астральные слои Братства.
А вскоре он уже восполнил утрату сил, разорвав в клочья провинившуюся Аллахсу. Но её монаду — эту богосотворённую основу любого сознательного существа — он, Гаунгр Многоликий, бессилен даже поколебать взором. Зато шельт Аллахсы — то самое изначальное «Я» — он низвергнет на долгие страдания. Страдания, энергиями которых — этим главным кормом темноликих, называемым гаввахом, — Хозяин будет восполнять свои силы и в дальнейшем.
И ему совсем не важно, что, в целом, Аллахса сработала как опытный агент — ловко, быстро, эффектно. Не важно, что нет её вины в том, что случилось. Она сама напросилась на роль Короля. И Аллахса (кто-то ведь должен был понести наказание) оказалась крайней…
Зельвес, лишившийся своей лучшей ученицы, упрекнул Хозяина в расточительности. Сверхпреданную и мегонаходчивую Аллахсу можно было ещё использовать и использовать в Турнире и на других фронтах Братства. Но, не желая оказаться на месте Аллахсы, дальше одиночного упрёка Зельвес не пошёл. Он переключил внимание на своих подопечных Пешек, застывших на Шахматном поле в ожидании признаков жизни со стороны Короля и Королевы.
А на Земле — в белорусской столице — в это время стрелки часов перешли за полночь. Начали отсчёт новые сутки.
Катарсис продолжается
27 декабря
1
Уже было начало первого ночи, а Каролина снова, как и в предыдущий раз, не могла заснуть. И причин для этого было гораздо больше.
Во-первых, хоть всё и закончилось благополучно, но она пережила двойной стресс — угрозу жизни собственной и жизни своей подруги.
Во-вторых, в её сознании ещё не улеглись впечатления от всех этих «чудес» с рисунком: Виктор сотворил её портрет, который оказался на Острове и способен защитить её от врага. И портрет-защитник находится теперь рядом — на столике у кровати («Надо ли его вернуть Виктору?»). И она снова берёт портрет в руки…
В памяти вращаются «кадры» последних событий: они с Петровичем (он успевает рассказать о том, что портрет перед ударом вспышки-молнии зарядился энергией трёх христианских реликвий Острова) осматривают и приводят в чувства незнакомца и Женьку. Подруга приходит в чувства, а для мужчины вызывают скорую помощь…
…Кто-то в белом халате машет Каролине рукой. Она идёт на этот зов — спешит на Остров.
Вот уже и мост. На Острове много людей. Там стоит машина скорой помощи. А где же Виктор? Кто ей махал рукой? Над кем они там все склонились?..
Как только Каролина ступает на Остров, все люди исчезают. Остаётся только человек в белом халате. Это доктор. Он стоит к Каролине спиной.
Доктор оборачивается и… О, Боже! Это Виктор. Он улыбается Каролине! А в его руках — её портрет. Только он уже облачён в золотую светящуюся рамку, от которой исходит тепло, как от Солнца…
И вновь всепроникающая, неземная теплота наполняет их сердца! Но…
Но через несколько мгновений они уже садятся в машину скорой помощи. И та едет (нет, даже летит!) вдоль набережной — вдоль того самого многоэтажного, длинного дома…
— Куда мы едем на этот раз? — спрашивает Каролина, сжав в своей ладони руку Виктора.
— К морю. Будет встреча с Учителем. А затем мы будем спасать душу одного мужчины.
Каролина не удивляется встрече с Учителем, словно знает его уже давно. Она интересуется мужчиной:
— Кто этот несчастный?
— Брат одного из тех воинов-афганцев, в честь которых создан наш Остров.
И вот они уже выходят — вылетают, как птицы, — из машины. Проходят-пролетают вдоль опушки леса и оказываются на берегу… моря. Море!.. Необычное! Множество озёр-зеркал сливают в него свои воды. Множество островков раскрашивают водную гладь зелёными садами. Над садами — радуги-мосты, а над радугами — безоблачное небо под лучами щедрого солнца…
О, Боже! Как прекрасно! Как легко и светло!.. Может, это и есть Рай?
Лучи солнца направляются в сторону берега, где стоят она и Виктор. И… из лучей появляется молодой, высокий мужчина в золотистом одеянии.
В тот же миг Каролина и Виктор ощущают новые импульсы теплоты-радости в своих сердцах.
— Это Иисус? Иисус Христос?! — спрашивает Каролина.
— Нет, любимая. Это один из двенадцати апостолов, ближайших учеников Иисуса. Теперь его зовут Арафей. Это и есть Учитель, — улыбаясь, отвечает Виктор.
