Шабашка Глеба Богдышева - [18]

— Так ведь ты писал… Чего же опять…

— А Васька говорит: пиши… Понимаешь, он же поддатый был… — Юля с надеждой взглянул на Глеба.

— Похмеленный, а не поддатый, — уточнил Глеб.

— Васька говорит, тогда Кареев наряды нам закроет… Егорыча-то нет… какая разница?..

— Есть разница! — твердо сказал Глеб, надрезая шкуру на брюхе. — Один трясет, другой дразнится. То пьяный, а то, можно сказать, трезвый… Чего врать то, мол!..

— Так ведь не закроет наряды…

— Ну и хрен с ними! — равнодушно сказал Глеб, ковыряясь у сайгака в брюхе. — Тебе не закроют, зато Мане пенсию дадут!.. Не пиши. Бога побойся, как верующие говорят… На, зарой временно…

Глеб протянул Юле завернутые в целлофан сайгачьи внутренности.

— А Билов чего?

— Сначала, как ты, говорил: не пиши, а как Васька про наряды сказал, сразу — пиши.

— Понятно… Во, в шею!.. — Глеб протянул Юльке на ладони картечину. — И чисто!

— Маленькая…

— Хва-а-а-тит… А из головы чучелу сделаю для дома. Или в подарок кому… Сколько Кареев может дать?

— Васька говорит: тыщи полторы.

— Правильно говорит: на полторы наработали. Закури мне, только фильтру оборви. — Юля прикурил сигарету, всунул ему в рот. — Я бы не писал… Все пропито, кроме чести!..

Ободрав сайгака, Глеб отмотал от рулона кусок рубероида, расстелил и на нем стал разделывать тушку. Юля сидел в стороне и молчал.

Глеб разделал сайгака, вытряхнул рюкзак прямо на землю, сложил в него мясо и заложил в кирпичи. А кровь закидал.

Разбудила их мешалка.

— Э-э-это, час-то который? — протирая глаза, спросил Глеб.

— Полвосьмого, — ответил Васька. — Сколько могли — не будили. Мясо где?

— В рюкзаке, — Глеб показал на кирпичи. — А Билова чего нет?

— Уксус ищет. Шашлык хочет заделать, — Васька потормошил Юлю. — Машина в девять на мост пойдет. Не забыл?

Юля встал, умылся возле мешалки и потянулся за рукавицами…

— Ты чего? Не успеешь… — Шевеля губами, Васька загружал мешалку: две лопаты цемента, шесть песка.

— Я не буду писать.

— Не понял, — Васька замер с лопатой в руках, так и не высыпав песок в мешалку. — Мы же вчера говорили…

— Он трезвый был, — пробурчал Юля, не глядя на Ваську. — И все.

— Не-ет, не все, — четко, по складам произнес Васька и всадил лопату в песок. — Кому вред, если ты напишешь?

— Мане.

— Какой еще Мане?! — заорал Васька. — При чем здесь Маня?!

— Мане, жене его… Ей пенсию дадут, если трезвый…

— А-а-а!.. Тут Глебушка поработал! Божий человек!.. — Васька обернулся к Глебу: — Вы чего, ошалели? Помер он. Все! Поезд ушел! А денег не будет! Нам не будет! Ясно?!

— И не надо, — проворчал Юля.

— Тебе не надо! — взвился Васька. — У тебя папашка с мамашкой!.. Полмашины отстегнули и еще дадут!.. Подохнут — все твое! А я?.. У меня две девки!.. А у Билова трояк!.. Вон он пришел, скажи ему, что писать не будешь…

— Действительно, — пробормотал Билов, не глядя на Юлю.

Юля обернулся к Глебу:

— Глеб…

Глеб уже умылся из шланга и теперь вытирал лицо подолом рубашки.

— Билов, хочешь, я тебе расскажу временно, какой у тебя расклад мыслей был… про это дело? Поначалу ты был против, чтоб писать. Мол, не по Богу. Это когда разговора о деньгах не было. А как деньгой запахло, ты по ней затосковал и по-другому стал думать. — Глеб натянул рубашку на мизинец и покрутил в ушах. — Какое, мол, ты имеешь морально-христианское право своим детям недодать… Трем… Мол, ты перед Богом за них ответствен… А за Егорыча, за одного, тебя Бог простит временно…

— Ладно! Завязывай! — отрезал Васька. — Пусть Юлька пишет. А получим деньги — вы свои пайки Мане отошлете. Всего делов. Можете и венок выслать… Пожалуйста… Так что пиши, Юль.

— Не буду!

— Не будешь?! — заорал Васька. — Ну и… с тобой!

Зину Васька нашел в конторе. Она сидела за машинкой и что-то печатала двумя пальцами.

— Чего тебе? — она раздраженно тыкнула пальцем в клавишу.

— Михайлов писать объяснительную не хочет.

— Почему? — Зинка подняла голову от машинки.

— Маню жалеет, жену сварного… Пенсию не получит…

— Чего-чего? — Зинка сморщилась, подалась вперед. — Вот тоже!.. Тьфу! Ты знаешь, что Рафу будет?.. Ну, Карееву, если Михайлов не напишет? Посадить же могут! Ты хоть сказал ему?..

— Говорил…

— А ты знаешь что, Василий? — Зинка поманила его поближе к столу. — Поезжай-ка сам на мост. Поговори с Кареевым. Понял? — Она взглянула на часы. — Машина сейчас пойдет… Успеешь.

— А вы Глеба попросите напечатать! — уже в дверях сказал Васька. — Он быстро умеет, по-слепому.

Васька появился после обеда.

Билов с Юлей заканчивали белить. Глеб возился в коровнике.

— Порядок, — негромко сказал Васька.

— В отношении? — спросил Глеб.

— Извести хватило?

— Хватило…

— Ас той стороны?

— Как в лучших домах! — отозвался снаружи Билов. — Над воротами только… Поешь шашлычку…

Васька обошел коровник. И настроение у него окончательно выпрямилось: хорошо слепили — лучше нового.

— Вот та-а-ак, — довольно протянул он. — Не упадет, Глеб.

— Постоит временно! Теперь только шифером покрыть. Когда шифер будет?

— Вроде завтра обещали, — ответил Васька.

— Директор! — крикнул Билов.

«Волга» остановилась у самых ворот. Из-за руля вылез директор, с другой стороны — Зинка.

— Ну что? — негромко спросила она.

— Угууу-у… — довольно промычал директор. — Следила?