Сфинкс - [86]

Наконец, однажды вечером официально попросил у матери руки дочери; мать дрожала как лист.

— Я уже заручился словом Юлии, — сказал он; — Юлия меня любит, она ни за кого другого не выйдет замуж.

— Но кто же вы? Ради Бога! — спросила мать.

— Я доктор Фантазус, — ответил он. — Я дам Юлии независимое положение, я богат. Остальные сведения обо мне принадлежат одному мне; это тайна, которой теперь раскрыть не могу. О счастье Юлии я буду заботиться, и Бог мне свидетель, что я сделаю для нее все, что в человеческих силах. Что я не недостоин ее по своему происхождению, в этом даю вам слово порядочного человека, а если хотите — поклянусь.

Мать, не зная, что делать, плакала; но дочь своими уговорами добилась у нее обещания, добилась согласия, несмотря на страх, который возбуждал во вдове доктор Фантазус.

После свадьбы молодые переехали в роскошную квартиру; мать в день венчания благословила их, все еще беспокоясь и тревожась за будущее.

Это был не напрасный страх, это было предчувствие. Счастливая совместная жизнь продолжалась недолго. Юлия в момент болезни, давшей жизнь двум сестричкам, опасно заболела, поцеловала сирот и навсегда закрыла глаза. Какой-то лопнувший в груди сосуд сделал всякую помощь излишней. В момент ее смерти доктор исчез из города, и напрасно его искали. Мать Юлии продала движимое имущество и взяла внучек к себе. Ежегодно, в течение около полутора десятка лет, она получала деньги и письмо от зятя. Эти краткие письма были адресованы со всех концов света: то из Испании, то из Татарии, то из Гоа, из Бомбея, из Кантона, из Тегерана, из Отаити, наконец, раз из Лиды — и притом самым странным образом.

Почтовый штемпель свидетельствовал, что он действительно писал оттуда. Не спрашивал о детях, но наоборот, казалось, прекрасно знал, что с ними; в некоторых случаях даже советовал бабушке, что делать, словно знал в деталях положение ее и дочерей. Хотя средств было достаточно, но вдова воспитывала детей скромно, в обстановке, к которой привыкли, и сберегая деньги, так как не ожидала, кем зять вернется и хотела кое-что отложить для внучек, постоянно опасаясь, что получение писем и денег прекратится. Между тем старушка была все ближе к могиле и в прошлом году тяжело захворала, просиживая у кровати опасно больной внучки. В эту роковую минуту явился доктор Фантазус, как снег на голову, смягчая их страдания истинно сыновними заботами для старушки, материнскими для дочери, но, несмотря на все старания, не смог вырвать их из когтей смерти. Обе умерли, а он остался с Ягусей и теперь живет в Вильно. Люди, знавшие его раньше, и теперь утверждают, что он еще очевиднее стал помешанным.

Его рассказы и провозглашаемые им истины столь странны, что не могли бы выйти из уст нормального человека. Если бы он действительно так думал, то опасался бы сказать. Доктор Фантазус теперь имеет смелость утверждать, что он жил постоянно от сотворения мира; что он побывал во всех странах мира, а раньше на планетах, которые кружатся вокруг солнца по большим орбитам, чем Земля. Говорит, что вскоре он уйдет с земли и начнет жить на небесных телах ближе к Солнцу, вплоть до Меркурия; наконец, он якобы войдет в само солнце и будет там находиться остальную часть вечности.

Он рассказывает все в таком роде бредни.

Некоторые смеются ему в лицо, другие, опасаясь, насмехаются над ним в его отсутствие, но слушают с раскрытым ртом при встречах. Степенный, серьезный, в ежедневных делах он разбирается прекрасно, очень смышлен и великолепно знает людей. Посмотрит и знает уже, какой ты человек. Иногда это кажется чудесным, так он читает в сердце, так угадывает все твои мысли, пружины твоих поступков и все твое прошлое. На вопросы, как это происходит, отвечает по-своему:

— Я был в нем или я был им (не знаю как).

Одни смеются над этим и иронизируют, хотя он часто их неверие сумеет пристыдить; другие считают его чем-то в роде вдохновенного пророка и слепо ему верят. Верно лишь то, что когда он тебе раскрывает либо прошлое, либо будущее, то никогда еще не ошибся. Очевидно, он обладает одним чувством больше, чем мы, особой нервной организацией, которая дает ему возможность воплощаться в каждого из нас, во всех; впрочем — не знаю.

— Ты изображаешь его странным и страшным! — воскликнул Ян. — Ягуся его дочь! Ягуся!!!

— Это, как мне кажется, вовсе не мешает тебе любить Ягусю. Она, как видишь, всегда помнила о тебе. Как знать, быть может, ты был бы с нею счастлив? Забудь об этой негодной кокетке, забудь; Ягуся, это счастливые годы юности…

Тит произносил эти слова, как раз когда их обогнал темный экипаж. Из него выглянуло лицо каштелянши и знакомый взгляд пронзил Яна. Он пошатнулся и закрыл рукой глаза.

— Что с тобой? — спросил Мамонич.

— Это она!

Но лошади уже умчались.

— Пойдем к доктору, — сказал Тит: эта женщина — убийца.

— Пойдем, — повторил Ян, — тем лучше! Мне надо развлечься, — добавил он с натянутой улыбкой, — веди меня куда хочешь, веди.

Они быстро направились на Заречье, где доктор Фантазус поселился в большом каменном доме.

Сад доходил до реки, и плакучие вербы своими склонившимися ветвями купались в воде. Густые деревья окружали и закрывали здание, которое впоследствии, вероятно после основательной расчистки зарослей, так изменилось, что теперь бы вы там не нашли ничего похожего. Небольшой второй этаж на высоком первом, с несколькими окнами, был покрыт довольно плоской крышей. Во двор, чистый и посыпанный песком, вели ворота странного стиля; их яркие китайские украшения, звоночки и головы драконов обращали на себя внимание многих прохожих. На крыльце лежал старый каменный сфинкс из черного базальта, болезненно напомнивший Яну пророческие слова Батрани о символе женщины.